Свен Хассель - Генерал СС

— Откуда она у тебя? — ревниво спросил Порта.

Я пожал плечами.

— Из генштаба. Ты поразился бы, узнав, что там припрятано у старины Паулюса.

— Ну вот еще, — ответил Порта, не позволявший себе поражаться чему бы то ни было. — Так оно и ведется, верно? Чем выше у тебя должность, тем больше тебе сходит с рук. Думаю, всегда так было… Знаете про ту войну в Китае?

— Какую? — тут же спросил Малыш.

Порта наморщил лоб.

— Не все ли равно? Какая-то гнусная война. Какое-то гнусное восстание. Половине мира пришлось вмешаться и посылать туда войска…

— Боксерское [26] 1900 год. — Прим. пер. , — предположил я.

— Оно самое, — согласился Порта. — Я так и сказал… В общем, бои шли по всей треклятой пустыне, так ведь? И, похоже, удовольствий в той китайской пустыне не густо — понимаете, о чем я? Ни выпивки, ни жратвы, ни девочек — верно? В общем, однажды появляется там этот паскудный важный оберст, жравший все, чего душа пожелает — громадные куски жареного мяса, целые горы, самая лучшая вырезка и все такое… Знаете, что это было? Когда отняли у него и посмотрели, знаете, что он, оказывается, ел?

— Верблюда, — наугад сказал я.

— Верблюда! — Порта презрительно засмеялся. — То была девушка… Китаянка. Похоже, он возил ее повсюду, утолит один голод, почувствует другой… Режет ее и в котел. Удобно!

— Хотел бы видеть тебя в этом положении, — сказал я. — Ты бы с ума сошел, так ведь? Хотел бы одновременно и есть, и трахаться…

Порта с порочным видом усмехнулся. Малыш вырвал у меня бутылку.

— Весь этот треп… Я не доспал. Если не просплю восемь часов, я сам не свой. — Отпил несколько глотков коньяка и утер рукавом рот. — Почему этот болван не мог вызвать добровольцев, а? Стремящихся получить Железный крест всегда полно. Почему выбрал нас? Чем это мы ему насолили?

— Кончай скулить, — сказал Порта. — Это нам оказана честь. Ты должен гордиться…

— Ну, еще бы! — усмехнулся Малыш. — Только у меня сейчас гусиная кожа, и не потому, что мне холодно… Знаете, что у них где-то там есть сибиряки? Хотите, чтобы вас привязали к дереву и использовали вместо мишени, как тех патрульных из Второго танкового?

— Кончай, — отрывисто сказал Порта. — Который час?

Я отогнул рукав и взглянул.

— Четверть второго.

— Ладно, пора. Пошли.

Малыш застонал и предусмотрительно ухватился за пустую бутылку.

— Почему не провести ночь здесь и не выдумать какую-нибудь ерунду, чтобы он остался доволен?

Порта повернулся и зашептал ему на ухо:

— Когда выяснится, что мы соврали, нас повесят, вот почему! А ну, поднимайся со своей задницы и вперед!

Зевая и бормоча, Малыш неуверенно встал на ноги. Мы оставили позади свои позиции и осторожно вышли на ничейную землю. По счастью, ночь была очень темной. Даже громадная фигура Малыша сливалась с фоном, а Порты, шедшего в нескольких шагах впереди, совсем не было видно. И все равно каждый из нас пользовался укрытием, крался за кустами, старался не издавать ни звука.

Когда мы приблизились к позициям русских, я услышал справа какое-то легкое постукивание. И замер, напрягая слух. Стук раздался опять. Будто противогазная коробка билась о винтовку. Порта повернулся и сделал несколько шагов ко мне. Властным взмахом руки велел лечь, я передал приказ Малышу, шедшему метрах в двух за мной. Мы опустились в снег и ждали. Порта присел за кустом и поднял автомат. Малыш схватил меня за руку.

— Что этот болван удумал?

— Бог его знает, — ответил я вполголоса.

— Выстрелит, и нам всем конец…

В нескольких метрах от нас из кустов появились пять темных силуэтов и зашагали по снегу гуськом. Это были русские. Они прошли очень близко от нас, были слышны их шаги и шелест снега. Я затаил дыхание и подумал, не заметят ли они наши следы, но, слава богу, было темно. Русские продолжали путь, и я почувствовал, как лежавший рядом Малыш расслабился.

Когда мы поднялись, Порта испортил воздух. Звук, похожий на винтовочный выстрел, далеко раскатился в ночной тишине, и мы с Малышом тут же снова бросились на землю.

— Ну, черт возьми! — возмутился я. — Из-за тебя нас бросится искать вся Красная Армия!

— Ничего не могу поделать, — с достоинством ответил Порта. — Я так устроен. Всегда был таким. Малейшее волнение отражается на моем кишечнике.

— Постарайся сдерживаться! — резко сказал я, не желая снисходить к его физиологической слабости. — Будто пушка выстрелила!

— Заткни задницу пробкой, — посоветовал Малыш.