Владимир Першанин - Не промахнись, снайпер!

— Это же снайпер, — сказал другой. — Рядом с ним делать нечего. Фрицев валит, как снопы.

Я молча подхватил винтовку, противогазную сумку с патронами и гранатами, пополз подальше от шумных соседей. Залег в воронке, разгреб землю и стал пристраивать винтовку. Навстречу бежали остатки пехотных рот. Это было тягостное и страшное зрелище. Люди, зараженные паникой, как внезапной болезнью, не осознавали, что убегать от пулеметов бесполезно.

Те, кто поопытнее, залегли, а молодняк бежал. Пули пробивали тела насквозь, люди падали один за другим, кто-то полз. Красноармеец с окровавленным плечом и бессильно висевшей рукой сорвал с головы пилотку. Пуля прошила верхнюю часть груди, вырвав клочки гимнастерки, но боец продолжал свой бег. Ему и другим бежавшим кричали артиллеристы и мы, из группы огневой поддержки:

— Ложись!

— Куда драпаете, дураки!

Кто-то бросился на землю, двое свалились в десятке шагов от меня, пробитые пулеметной очередью. Теперь, когда дым рассеялся, я увидел сразу несколько целей. Стрелял быстро, не думаю, что эффективно, но часть пуль находила свою цель. Один из упавших был ранен и полз на локтях, волоча перебитую ногу. Пули поднимали вокруг него фонтанчики влажной земли. Затем пулеметчик переключился на «сорокапятку».

Я выскочил из воронки и потянул парня за плечи. Тот обвис, видимо, потерял сознание от болевого шока. Перетащил солдата в воронку, размотал обмотку на левой ноге. Пуля перебила кости голени, немного повыше щиколотки. Из развороченной раны хлестала кровь. Что делать? Сначала затянуть жгут. На это пошел тонкий поясной ремень. Затем перевязал рану. Теперь нужна шина, пойдет любая дощечка. У пушкарей имеются деревянные ящики, надо разломать один. Наверное, я бормотал это вслух.

— Какие ящики! — заорали над самым ухом. — Вперед, в атаку!

Ошалевший, видимо, контуженый младший лейтенант, один из взводных командиров, тащил меня за шиворот из воронки. Ствол пистолета ТТ плясал перед глазами. Еще секунда, и он прострелит башку. Я нагляделся на таких одуревших в первом бою «шестимесячных» молодых командиров — доказывать им что-то бесполезно. Изловчившись, вывернул из руки пистолет и прижал младшего лейтенанта спиной к земле.

Очередь прошла над головой. Фактически я спас его, но взводный не осознавал происходящее. Возможно, у него что-то сдвинулось в мозгу, он видел себя в первых рядах атакующих. Герой, готовый погибнуть в бою. Может, он и был героем. С легкостью вырвался и, забыв про пистолет, выскочил из воронки. Потянул за шиворот мертвого бойца, затем подхватил его винтовку, стал поднимать других лежавших. Несколько пуль попали ему в живот и ноги. Он крутился на траве, отталкиваясь сапогами от земли, потом затих. Ко мне приполз Саня узнать, в чем дело. Я рассказал о погибшем младшем лейтенанте.

— Он тебя хотел застрелить?

— Сейчас это неважно. Если бы остальные действовали, как он, траншеи бы взяли. Перебирайся в другое место и продолжай вести огонь.

Повертел в руках пистолет ТТ и сунул в карман. Набил патронами опустевшую магазинную коробку винтовки. Обоймы целиком не вставлялись, мешал оптический прицел. Несколько раз выстрелил и оглянулся в сторону противотанковой «сорокапятки». С расстояния менее четырехсот метров по ней били два пулемета. Подносчик, тащивший на коленях ящик со снарядами, упал и закрыл голову ладонями. Еще один артиллерист лежал возле станины.

Вот когда я понял поговорку «сорокапятчиков»: «Ствол длинный, а жизнь короткая». Пушка вела огонь, по артиллерийским меркам, почти в упор. При высокой точности наводки и хорошей скорострельности она неплохо поддерживала пехоту. Но сосредоточенный огонь пулеметов на моих глазах уничтожал расчет. Пули огненными брызгами разбивались о щит. Свалился один, за ним второй артиллерист, оба получили тяжелые ранения и пытались отползти.

Командир орудия и наводчик продолжали вести огонь. Поднялся с ящиком подносчик и стал подавать снаряды. Брызнули щепки, однако от пуль снаряды детонировали редко. Я ловил в прицел пулеметчиков, их хорошо освещало солнце. Один из пулеметов, чешская «зброевка», с массивным кожухом, замолк. Ствол задрался вверх. Второй продолжал молотить. Загоняя в ствол очередной патрон, увидел, что подносчик тоже лежит. Затем посыпались мины. Командир орудия что-то сказал наводчику, они, пригибаясь, бросились к ближайшей воронке. Пушку встряхнуло взрывом, еще один взрыв оторвал колесо. Мины продолжали сыпаться. В мою сторону бежал пулеметчик с «Дегтяревым» наперевес, следом выскочили из воронки оба артиллериста. Меня схватил за руку пехотинец с перебитой голенью: