Владимир Першанин - Не промахнись, снайпер!

Я видел, что Морозов, несмотря на его опыт, заметно нервничал. Полк больше месяца простоял в обороне, в то время как на остальных участках фронта проводились наступательные операции. От успеха действий нашего батальона зависело дальнейшее развитие событий. Возможно, планировался прорыв вперед всей дивизии.

Ночи в последних числах апреля короткие, группа выползла часа в три. Саперы, которые занимались разминированием, уже возвращались. Обычная ночь, осветительные ракеты, изредка пулеметная стрельба. Где-то вдалеке, возможно, для отвлечения, работала наша артиллерия. Ручные пулеметчики и расчеты противотанковых ружей занимали места, которые заранее присмотрели. Мы с Вагановым узнали о наступлении позже других, так как находились весь день в засаде. Но я достаточно изучил нейтралку и выбрал участок, откуда станем вести огонь. Двести патронов на каждого… Такой запас мы никогда не брали. Значит, атаковать будут настойчиво.

Лежали в окопах, которые вырыли недели полторы назад. Отсюда мы уже вели огонь по немцам, а затем перебрались на другое место. За эти дни ничего не изменилось, если не считать, что наконец высохло дно окопов и трава, которую мы подстилали. Неподалеку лежал двенадцатиметровый корпус сбитого бомбардировщика Пе-2. Под ним мы выкопали щели для укрытия от минометного огня.

Время перед рассветом, как всегда, тянулось невыносимо медленно. Звезды начали понемногу меркнуть, тянуло на сон. Я зевнул, но это играли нервы. Заснуть бы все равно не смог. Артподготовка, как всегда, началась внезапно. Вели огонь гаубицы, затем дивизионные трехдюймовки, минометы. Полоса немецких траншей утонула в дыму. Пехотинцы, которые первые двести метров двигались ползком, поднялись в рост и побежали вперед. Видимо, дали команду бежать молча, но некоторые не выдерживали напряжения, кричали: «Ура! За родину, за Сталина!»

Кое-кто на ходу стрелял. Немцы не отвечали. Мимо пробежали несколько человек с примкнутыми штыками. Затем из дымовой завесы потянулись трассеры пулеметных очередей и взорвались первые мины.

Огонь велся довольно плотный. Неподалеку от нас открыли стрельбу из «Дегтяревых» и противотанковых ружей. Куда они стреляли, я понять не мог. Утро выдалось безветренным, и пелена дыма растекалась по равнине.

Я знал, что первым признаком того, что наши достигли траншей, будут взрывы гранат. Взрывов мы не слышали, зато к пулеметам присоединились многочисленные автоматы и винтовки. Стреляли с обеих сторон. В нескольких местах вспыхнули огненные клубки. Я знал, что в атаке принимают участие огнеметчики. Их ранцевые огнеметы действовали на расстоянии тридцать-сорок метров. Значит, наши уже приблизились к немецким траншеям? Но почему не слышно взрывов гранат и характерного для последнего броска дружного рева наступающих?

Немецкие пулеметы продолжали вести непрерывный огонь. Замолкал на секунды один расчет (менял ленту или перегревшийся ствол), а рядом молотил длинными очередями другой. Дым понемногу рассеивался, и я поймал в прицел ближнюю ко мне пулеметную точку. Расстояние составляло метров триста пятьдесят. Хотя я не видел людей, зато отчетливо пульсировали вспышки. Выстрелил дважды, пулемет замолк. Рядом стрелял Саня Ваганов. Ручной пулеметчик из группы огневой поддержки крикнул:

— Испекся, сволочь! Уделали мы его!

Возможно, первый номер «Дегтярева» считал, что это он попал в цель. Может быть. Но вскоре пулемет ударил снова. По рычащему звуку, когда выстрелы не дробятся на трескотню, а идут со скоростью двадцать пуль в секунду, угадал МГ-42. Когда он появился у немцев, наши бойцы говорили так «Хоть бы у ихнего изобретателя хрен на лбу вырос». Эти пулеметы буквально сметали любую цель. Я выстрелил еще два раза, затем сменил позицию. На ходу дослал в казенник четыре патрона и снова открыл огонь по вспышкам. Саня Ваганов лежал шагах в пяти. Стрелял азартно, как мальчишка. Подошвы сапог загребали землю с молодой травой.

— Санька, меняй позицию!

— Сейчас…

Затем я выстрелил несколько раз по автоматической пушке. Услышав позади шум, обернулся. Артиллеристы катили на руках «сорокапятку». Быстро подрыли лопатками ямки для колес и с ходу начали посылать снаряды в сторону траншей. Это соседство мне не понравилось. Если атака захлебнулась, то «сорокапятки» через несколько минут окажутся под плотным огнем. Один из артиллеристов, увидев меня, весело крикнул:

— Чего в траве прижух? Беги в атаку.