Жозеф Кессель - Армия теней

Мне кажется, что за мной следит старый господин с опрятной бородкой и ленточкой Почетного Легиона в петлице. Неужели Гестапо выпускает свои щупальца? Я приказал одному из наших людей проследить за стариком.

С Бизоном произошла глупейшая авария. Он слишком быстро ехал на украденном у немцев мотоцикле и перевернулся. Кома. Госпиталь. При нем было два револьвера и большой складной нож.

Его отпечатки пальцев хранились в картотеке. Французская и немецкая полиции были проинформированы. Все еще находившегося без сознания Бизона поместили на операционный стол. Трещина в черепе, сломанная челюсть. Прибывшая полиция убедилась, что он еще в бессознательном состоянии, и перенесла допрос на следующий день. Бизон очнулся на рассвете. Голова его была полностью забинтована. Он испытывал ужасные боли. Санитаров вокруг не было. Он встал и сбежал из госпиталя через окно. Без перерыва двигался он по городу и наткнулся на трамвай, который как раз шел в пригород, где жили его друзья. — Я увидел четыре двери, — рассказывал он потом, — к счастью, я нашел правильную.

Сегодня за мной ходят два человека. Старый господин с орденской ленточкой в петлице и другой, притворяющийся продавцом билетов Национальной лотереи. Пришло время мне исчезнуть. Очевидно, я слишком много разъезжал.

Очень неприятная ситуация. Женщина, в доме которой я прячусь, страшно напугана. Сотрудничающий с нами священник попросил ее спрятать меня. Она сделала это из чувства долга, и потому что священник долгие годы был ее духовником. Но я чувствую, что она в состоянии постоянного мучения. Стоит раздаться звонку или стуку в дверь, у нее замирает дыхание, а я ведь не могу оставаться без связей.

Я подумывал попробовать изменить внешность. Но глаза мои слишком близко посажены, а нос ни с чьим не спутаешь. Борода на моем лице смотрится ненатурально, а кроме того, полиция в наши дни очень подозрительно относится ко всем бородатым. Я не рожден, чтобы быть актером. У нас был товарищ, который легко делал из себя горбуна и выглядел так жалостно, что немцы часто уступали ему место в метро. Он садился очень осторожно, потому что в своем горбу переносил много интересных вещей.

Срочное задание заставляет меня отправиться в дорогу. Что за облегчение для женщины, приютившей меня!

В тот же день, когда я покинул мадам С., в ее квартиру нагрянула полиция. Обыск не дал результатов, но они все равно увезли мадам С.

Я уехал, чтобы закончить ряд схем, которые готовил уже долго. Ими очень интересуется Лондон. Я поехал к фермеру, который живет недалеко от моей цели. Он предоставляет мне всю информацию. Чтобы меня никто не заметил в этом очень тщательно охраняемом районе, врач из ближайшего города на машине привозит меня к опушке, откуда я пешком под защитой кустов добираюсь до фермы. В этот раз у доктора не хватило бензина, и он смог довезти меня до тропинки и сразу там оставил. На входе тропинки (только вечер был великолепен) прогуливался немецкий солдат. Он не видел, как я вышел из машины, но видел, как она подъехала и уехала.

Я обедал с моим фермером и показывал ему мои схемы. Едва я засунул их назад в карман, как солдат, которого я видел на тропинке, вошел и знаком приказал мне следовать за ним. Дорога была отрезана. На мгновение я подумал было прыгнуть ему на спину, выцарапать глаза и убить его. Но я боялся подвести фермера под расстрел. По той же причине я не решился избавиться от схем. Солдат привел меня на военный пост к дежурному офицеру и изложил ему мое дело. Этот лейтенант был смуглым и темноволосым, и, хорошо помню, его лицо дало мне надежду. Я предпочитаю темноволосых немцев блондинам.

— Что вы делаете на ферме? — спросил меня лейтенант. У меня было время, чтобы заранее подготовить ответ. Я сказал, что я агент страховой сельскохозяйственной компании.

— Какой страховой компании?

— Цюрихской, — ответил я. Я сказал так не случайно. Я не знаю, какой импульс подсказал мне, что если какое-то название и могло бы заинтересовать офицера, то именно это. Оказалось, что он хорошо знал Цюрих, как и я. Мы поговорили об его парках, музеях и театрах и вообще о Швейцарии, и немец отпустил меня без обыска.

Схемы, которые я подготовил, мне следовало передать в большом деловом офисе в Париже на Авеню дель Опера. Два дня спустя, путешествуя только местными поездами, я появился там. Как только я протянул руку к звонку, как дверь открылась сама собой. Чья-то рука мягко схватила меня за запястье и втянула вовнутрь. Я столкнулся с немецкими полицейскими. С утра офис стал ловушкой.