Владимир Кунин - Ты мне только пиши... Хроника пикирующего бомбардировщика [Повести]

Волков, беспомощный и неподвижный, лежал и ждал смерти.

А потом сердце стало стучать быстрее и выпало из четкого ритма заводского насоса. От учащенного сердцебиения Волков стал задыхаться и успокаиваться. Теперь пусть выключат насос!.. Волков сам по себе, насос сам по себе…

Так, задыхаясь, он задремал, и ему привиделся уличный бой, и его автомат мог стрелять одиночными, да и то заклинивал после каждого выстрела, сволочь…

— Стаси-и-ик! — закричал Волков.

— Я здесь, Дима… Я здесь… Вот я… — Стасик одной рукой приподнял голову Волкова, а другой вытер слезы и пот с его лица.

— Стасик… Ты здесь?..

Воспаленными глазами Волков посмотрел на Стасика и слабо проговорил:

— Ты прости меня… Мне все какая-то дрянь чудится…

— Дима, — осторожно сказал Стасик, — Дима, ты очень горячий.

— Я тебя разбудил? — Волков уже пришел в себя.

— Нет. Я читал. Дима, ты такой горячий!..

— Давай бинты снимем.

— Что ты! Что ты!

— Давай снимем, Стасик… Посмотри, как врезались.

Из-под белых бинтов выползла багровой опухолью кисть руки Волкова.

— Видишь? — сказал Волков. — Давай снимем. Может, легче будет.

— У тебя и плечо опухло…

— Я повернусь, а ты тихонечко сматывай бинт.

— Ладно.

Стасик стал осторожно разматывать повязку.

Рука совсем потеряла форму. Она опухла от плеча до пальцев, опухла неровно, бугристо, а в районе локтя была расцвечена белыми и красными полосами.

— Что это? — испуганно спросил Стасик.

— Черт его знает… — ответил Волков. — Я такого еще не видел. Прикури мне сигаретку…

Стасик прикурил сигарету, передал ее Волкову и быстро проговорил:

— Дима, я побегу на улицу, попробую поймать какую-нибудь машину… Я в один момент… Мы в больницу поедем.

Волков понял, что останется один.

— Не уходи, Стас!.. Не уходи…

— Ну что ты, Дим? Я же в одну секунду…

— Не уходи, Стас… — повторил Волков и спустил ноги с кровати. — Мы с тобой вместе найдем машину.

…Не было никаких машин на этих теплых черных улицах. Они пешком пришли в больницу. Стасик втащил Волкова в приемный покой, уложил его на белую пятнистую клеенчатую кушетку, а потом долго и сбивчиво пытался объяснить дежурному врачу все, что произошло сегодня в цирке и дома.

Но Волков этого не слышал…

Стасик стал его партнером два года назад. Номер, в котором работал Волков последние несколько лет, рассыпался, и Волков около полугода искал себе партнера.

До Стасика Волков работал с двумя партнершами — Кирой Сизовой и Милкой Болдыревой. Обе были замужем, мужья тоже работали в цирке и виделись со своими женами два-три раза в год, если не считать тех трех-четырех дней за пару месяцев, когда цирки стояли рядом — километрах в восьмистах друг от друга. Тогда партнерши Волкова улетали к своим мужьям на то время, пока поезд будет тащить багаж и артистов всей остальной программы в следующий цирк. Такими переездами пользовались и мужья. Они тоже прилетали к своим женам, а потом снова улетали в очередные цирки, перессорившись и перемирившись за эти пятьдесят — шестьдесят часов неумелой супружеской жизни…

Изредка их номера соединяли в одной программе, но, когда вдруг приходил приказ расформировать программу и разослать все номера по разным циркам, Волков каждый раз с удивлением замечал, что Милка и Кира упаковывают свой личный багаж без особых огорчений. Из таких разлук мужья тоже не устраивали никаких трагедий, и они разъезжались в разные концы страны весело и облегченно…

А через месяц все начиналось сызнова: двухдневные свидания, ссоры, примирения и нескончаемый поток писем в Москву, в отдел формирования программ, с просьбой соединить номера, так как жизнь-то рушится…

Все это еще осложнялось тем, что Волков любил Милку Болдыреву. Любил давно, с первых дней совместной работы; любил нежно, затаенно, никогда не говоря Милке о своей любви.

И номер распался. Поначалу Волкову предложили взять двух девочек из циркового училища, сесть с ними на репетиционный период в каком-нибудь тихом цирке и повторить свой прежний номер. Волков съездил пару раз в училище, посмотрел выпускной курс и твердо решил не возвращаться к старому номеру.

В какой-то момент ему показалось, что даже более молодые и красивые, более техничные и смелые девочки не заменят ему Милку и Киру, с которыми он проработал больше пяти лет и был в курсе всех их увлечений, семейных неурядиц и болезней их детей…

Кира с Милкой очень здорово на два голоса пели «Куда бежишь, тропинка милая…» и еще одну песню. Начало той песни Волков не помнит, но там такие строчки были: «Как у нас за околицей дальнею застрелился чужой человек…»