Владимир Кунин: Ты мне только пиши... Хроника пикирующего бомбардировщика [Повести]

Из столовой выскочила Катя. Она подала Кузмичову котелки с обедом и, глядя на него снизу вверх, с виду безразлично спросила:

— Как они там?

Кузмичов заглянул в котелки, доверху набитые едой, которой хватило бы на десятерых, и ответил:

— Теперь выживут…

В штабе собрался весь командный состав полка. Стол, накрытый картой, завален всякой всячиной: пепельница, папиросы, навигационная линейка, транспортир… Разбор полета подходил к концу, и сейчас говорил начштаба:

— Действительно, обстановка в воздухе сейчас сложилась таким образом, что «фокке-вульфы» блокировали почти весь наш район полета. Работать нашим летчикам стало трудно. А новых данных о местонахождении аэродрома немцев ни наземная разведка, ни разведка истребителей, ни наша не имеют. Правда, теперь точно установлено, что немцы, меняя площадку, оставляют на прежнем месте фальшь-макет, как это и было в случае с Червоненко. Больше того: есть все основания предполагать, что они действуют со скрытых аэродромов-засад. Тогда искать их нужно или рано утром, или к вечеру, когда они собираются на свой основной аэродром, чего мы, собственно, еще не делали…

Все молча стояли вокруг стола. Дорогин пододвинул к себе пепельницу и, придавив в ней окурок, спросил:

— Что скажете, с-стратеги?

К карте протиснулся Герой Советского Союза капитан Хабибуллин:

— Разрешите, товарищ подполковник?

— Давайте, Хабибуллин, — кивнул ему Дорогин.

— Мне кажется, нужно разбить по квадратам весь наш район полета и каждую эскадрилью обязать тщательным образом прочесать свои участки. А то Червоненко послали одного и… пожалуйста…

— Так, — сказал Дорогин, — к-кто еще?

— Правильно говорит Хабибуллин! — заявил кто-то.

— А по-моему, — спокойно проговорил Дорогин, — это будет преступное легкомыслие. Кончится затея Хабибуллина тем, что все эскадрильи вернутся с пустыми руками, а одна обязательно напорется на немцев и те наверняка их перещелкают. Надо поднять в воздух не весь полк, а опять одну машину.

— Но Червоненко же искал… — попытался возразить Хабибуллин.

— Я, конечно, ничего не хочу сказать про Червоненко, — начал Семочкин, — паренек он был неплохой. Только… Там знаешь, какие киты сидят! По почерку видно… Здесь больше головой искать нужно… — И Семочкин посмотрел на Дорогина.

— Правильно! — поддержал Дорогин. — И послать надо… Ну, скажем, Архипцева, командира «сто пятнадцатой». Ясно?

— Нет, — угрюмо ответил начштаба.

— Потом объясню. Вы свободны, товарищи…

Дорогин подождал, когда в комнате остались только Семочкин и начштаба, надел фуражку и тоже направился к дверям.

— Вы надолго? — спросил Семочкин.

— Нет. Я здесь на к-крыльце постою… Вы пока п-подработайте задание Архипцеву, — ответил Дорогин и вышел из комнаты.

Начштаба посмотрел на Семочкина и, для верности оглянувшись на дверь, с осуждением покачал головой:

— У меня такое впечатление, что этот экипаж его пунктик!

— Хорош пунктик! — с горькой усмешкой откликнулся Семочкин. — Посылать мальчишек к черту в зубы…

— Каждый любит как может… — сказал начштаба и засмеялся.

На гауптвахте по одну сторону щита, разгораживающего землянку, сидел Женька, по другую — Архипцев и Гуревич.

Стена, разгораживающая землянку на две комнаты, была расчерчена на квадраты, слева и сверху от которых нарисованы цифры и буквы. Шел «морской бой».

Женька старательно отмечал свои попадания и промахи на проверочном поле и бормотал себе под нос:

— В-7 мимо? Ясненько… Значит, В-4.

Сергей внимательно всматривался в проверочный квадрат, а Венька лежал на нарах и ныл:

— Серега, а когда же я опять играть буду?

— Когда круг кончится, — безжалостно ответил Сергей. — В этом вся прелесть олимпийской системы. Игра на вылет…

— «Луч луны упал на ваш портрет…» — печально засвистел Венька.

Он вгляделся в квадраты Сергея и вдруг почти незаметно перешел с утесовской мелодии на морзянку. Теперь он высвистывал точки и тире.

Женька удивленно прислушался, и его физиономия постепенно расплылась от счастья.

— Г-3! — закричал он.

— Попал, — ответил Сергей.

Венька продолжал как ни в чем не бывало высвистывать морзянкой номера квадратов друга.

— Г-4! — продолжал Женька.

— Попал, стервец! — удрученно вздохнул Архипцев. Он со вздохом отметил Женькино попадание и нечаянно встал так, что закрыл Веньке весь свой квадрат.

— Серега, прими немного вправо, — невинно сказал Венька.