Алесь Адамович - Сыновья уходят в бой

Печь пылает. Хозяйка, очень толстая, рыхлая, занята чугунами и кувшинами. Картошку высыпала прямо на темный стол, кислое молоко налила в большую глиняную миску.

– Бабка, – засветил редкими зубами Половец, – по молоку я ног не поволоку.

– Немашака, – спокойно ответила хозяйка и руки на животе сложила.

– У меня тут штука такая, – показывает Половец на компас, – гляди, бабка, точно укажет: где солнце, где самогон.

– Знаю, – спокойно говорит тетка, – там нарисовано, где какая держава.

– Образованная бабка, – замечает Волжак, – а вот прусаков развела в хате.

Фу-ты, и правда! Стены глянцем отливают, желтоватым, как поливанная миска на столе. И этот глянец, особенно напротив печки, где светлее и теплее – звучащий, шуршащий, движущийся.

– А если зимой их выморозить? – спрашивает Волжак.

– Боже сохрани! – испугалась женщина. – Разозлятся – жизни не будет.

Вышла баба в сени – Половец тут же оторвался от лавы и как бы поплыл по хате: заглянул в ведро, за печку, под печку.

– Иди сюда, – позвал Липеня. Как гипнотизер этот Половец: сказал – и вот уже толстый ленивец лезет в узкую дыру, под печь. А Половец тем временем заглянул за сундук – показывает горшочек:

– Витамин «не» – маслице.

Быстренько поставил его на стол.

Вошла хозяйка. Липень поднялся с колен и сообщил ей:

– Певень [9]у вас там.

– А ты, сынок, думал – магазин?

Увидела горшочек на столе. Ничуть не удивилась. Сказала только:

– Вы хоть детке оставьте.

– А сколько ж тебе лет, тетка? – удивился Носков.

Вдруг открывается дверь и появляется широколицый и широкоплечий мужчина.

– Добрый вечер.

– Ты кто? – спросил Половец.

– Садись, маслица тебе оставили, – сказала хозяйка.

Волжак выронил ложку и стал сползать под стол. Оттуда просипел:

– Детка, ей-бо!..

Половец грозно спросил:

– Ты – детка?

Парень – а ему, пожалуй, не больше двадцати – обрадовался:

– А вы – веселые. Гы!

Шли по улице и шатались от хохота. Волжак посмотрит на Липеня и просипит: «А Липень тоже де-етка» – и чуть не повалится.

– Нет, а как баба тащила нашего Липеня из-под печи, – напоминает Носков. Уже «тащила» – Толя что-то не помнит.

Небо раздождилось. Недалеко лают собаки. Снова деревня. В эту входили «неводком»: Половец и Волжак посредине улицы, остальные у заборов. Не спит еще деревня. Женский голос зовет какого-то Федьку, шум непонятный, даже далекая музыка. Навстречу идут. Стремительный шепот Волжака:

– Стой! Кто такие? Кто играет там?

Толя подошел ближе. Между низеньким Волжаком и нависающим Половцем стоят двое. Отвечает один:

– Девки собрались, а музыканта увели в Каменку. Там свадьба у начальника над добровольцами. А молодая из нашей деревни. Сестра полицейского.

В голосе – юношеская счастливая струна. Догадывается.

– А вы куда идете? – спрашивает Волжак.

– А мы идем взять бубен. Девки собрались, им абы стук.

– Абы стук, говоришь? В какую хату идете?

– Вот в ту, белые ворота. А это мой дядька, он глухонемой.

– Ну и ты пока сделайся таким же. Понял?

– Понял.

– Ты знаешь, кто мы?

– Вроде знаю.

– Ну, значит, молодец.

Шли дальше, через всю деревню. Началось поле, потом кусты.

– Снимите ленточки с шапок, – приказал вдруг Волжак.

Неужели Волжак пойдет в Каменку, где полицаи, «добровольцы», поведет, ничего толком не узнав? Как в общей лодке: ни грести, ни плавать не умеешь, но веришь, что другие умеют, другие все знают. И вот несет тебя навстречу голосам, писку гармоники, зловещей неизвестности. Каждый следующий шаг кажется невозможным, не веришь, что вот так просто войдешь в деревню, где гуляют полицаи. Но уже идешь огородами. Наугад повел Волжак, надеясь на темноту, на свой пистолетик, и оказалось – прошли.

Кто-то бредет по темной улице.

– Какого тебе!.. – Пьяный матюк.

– Половец! – скомандовал Волжак. Неизвестно, что там проделал Половец, но голос, сразу протрезвевший, бодренько поправился:

– Виноват, понимаю…

– Теперь другой разговор. – Шепот Волжака насмешливо злой. – А ну, кто там веселится?

– А вы, интересуюсь, кто будете?

– Половец!.. – голос Волжака.

– Виноват. Так что доброволец один женится.

– Много их?

– Которые добровольцы – человек пять. И наши есть, простите, полицейские.

– Ложись.

– Хлопчики, да мы…

– Замри! У этого забора.

– Виноват, понял. Мы спали, ничего-никого.

– Ты тоже детка?

– Виноват, не понял.

– Ладно, и дружка своего ложи.