Алесь Адамович - Сыновья уходят в бой

Сергей тихонько отстранился, показал: «Уходить!» Вдруг споткнулся, затрещало. И сразу раздвоились они: каждый уже сам по себе. Теперь их двое. Кто-то будет впереди, а кто-то спиной ощущать лес, в котором затаились враги. Успеть бы, только бы успеть к своим! Быстрее надо, быстрее, и бесшумно, как можно тише.

Так хочется вырваться вперед и бежать, но Толя уже умеет хитрить. Всего лишь пять метров позади Сергея, это лишь кажется, что опаснее, страшнее. Зато все видят, весь взвод (и Волжак), что ты не бежишь первый. Уже поблескивает камень, за которым пристроился с пулеметом Головченя, пятна лиц, чьи-то спины видны. Толя упал на то место, с которого уходил, и выдохнул облегченно:

– Иду-ут!..

Смотрит на тускло желтеющую дорогу, по которой недавно крался, на кустики, в которых стоял, и ему жутко думать, что недавно он был там.

Впереди по-прежнему – никого. Тишина все напряженнее, невыносимее. Дозор немцев, наверное, в кустиках остановился, слушают, присматриваются к ночной деревне. И тоже тени пятнами на их лицах…

– Ну, где? – спрашивает Волжак и смотрит на Коренного. – Вы хорошо расслышали?

Толя прошептал, но почему-то не очень уверенно, даже жалобно:

– Звякнуло.

А Волжак по-прежнему не на Толю, а на Сергея глядит. Хмыкнул:

– Звякнуло. Ну, так идите хорошенько послушайте.

Идти? Туда? Снова?

Толя не верит, что это возможно, что сделает это. Не верит, что это он поднимается и поднимает за собой с земли винтовку.

– Я один пойду, – сердито говорит Сергей. – Останься.

Но теперь, когда Толя не лежит, а стоит, оказывается, это возможно – идти.

И они снова бегут по дороге, по которой должны были идти немцы.

Коренной уже слился с тенью кустов. Снова все, что грозило, отодвинулось к черной стене леса. И опять услышали голоса, треск сучьев. И так близко! Этот Волжак, говорили же ему!.. Но Сергей не уходит. Будто назло кому-то. Чего ждать? Неужели? В лесу – свист. Слабый, спрашивающий. И тут – что он делает?! – Сергей отсвистнулся.

– Заблудились, – вдруг сказал Сергей.

Толя похолодел.

Сергей громче свистнул: «Это вы?» А в лесу – еще громче, обрадованно: «Если это вы, так это мы».

– Свои, – нерешительный знакомый голос.

Тени отделились от черноты леса. Которая из них – Алексей? Кажется, вторая, та, что плотнее других. А узнал бы Толя, если бы лежал и целился?

Брата встретил шипеньем:

– Шляетесь, как бабы!..

Подошедшие молчат. Они все поняли. Ух, как ненавидит растяп этих Толя! До слез. Особенно того, что пониже и плотнее других.

– Да вы з-знаете, да вас бы… – не может замолчать Толя. И досказать не может. Алексей не отвечает.

Впятером пошли по дороге, ведущей на засаду. Там уже поднялись несколько человек, ждут.

– Вам Волжак покажет! – шипит Толя.

– Мы вроде правильно пошли… – начинает Молокович, увидев Волжака. – Давно не был в этих местах…

– Ничего себе з…цы, – презрительно бросает Волжак, – мокрое от вас осталось бы.

Алексей в сторонке стоит. Толя уже готов хорошее сказать ему, благодарный за то, что жив он остался.

– Заткнись! Еще ты тут!.. – обрывает его старший брат.

Ну да! Тебе что, а Толя стрелял бы. И вон сколько, весь взвод стрелял бы! А потом, что потом было бы?..

Немцы так и не пришли. Волжаку не нравится начало.

– Со мной четыре человека, – объявил командир взвода, ни на кого не глядя. Будто руку за патронами протянул. С непонятной ему самому радостью Толя попросился:

– Я пойду.

Потом Носков назвался. За ним неожиданно – Липень.

– Схожу-ка по старой памяти, – сказал Половец.

И тут – совсем некстати – Алексей. Если хотел – сразу надо было, тогда Толя не вылезал бы.

Остальные пойдут с Кругликом. Волжак договаривается с ним, где и когда встретятся, а Толя смотрит на безразлично-хмурого брата и злится. Стоит и пилит зубами травинку, ему, как тому Волжаку, все равно, огорчен ты или обрадован.

Кружили по песчаным косогорам, поросшим сосняком, перебегали дороги, хлюпали по болоту. Волжак все время впереди: маленький, галифе широкие, рука на расстегнутой кобуре.

К ночи набрели на глухую лесную деревеньку. Сосны прямо на улице. Когда шли огородами, в сарайчике забеспокоились куры.

– Тебя почуяли, пси-и, кхи-и. – Волжак оглянулся на Половца.

Чья-то тень движется через двор. Волжак мигом оказался там.

– Бабка, кто в деревне главный?

– Никого немашака.

– Вот и ладно. Значит – мы. Едоки слабые, одно название.

Алексея оставили на улице. Остальные все вошли в хату.