Валерий Гусев - Паруса в огне

— Задание выполним, — за всех ответил наш Военком.

— Экипажу — отдыхать, офицерам — задержаться.

Никто из нас, конечно, отдыхать не стал, вся команда ушла на лодку — еще раз проверить ее готовность к выходу на задание. Мы этого часа ждали, еще накануне загрузили торпеды, боезапас к орудиям, продукты.

…В море нас проводил Комбриг, обошел все отсеки, каждому нашел доброе напутственное слово.

Подошли разведчики. Невидные в общем-то ребята, подбористые. Плащ-палатки горбятся заплечными мешками, на груди у каждого — автомат, в руках тугие тючки. Прошагали по сходням, нырнули в люк — не хуже нашего, ловко, по-змеиному друг за дружкой скользнули.

Мы их приняли, разместили — поудобнее постарались, хоть и самим тесно. А как же иначе? Мы у себя дома, они как бы в гостях. Да и не к теще на блины идут. Как говорится, в логово зверя.

Ну все. Получили «добро» на выход, отдали швартовы. Забурлило за кормой, все дальше родные берега. Скрылся Рыбачий в «далеком тумане», пошли открытым морем. Горизонт чист, спокойная низкая облачность. Через сколько-то времени вышли в заданный район.

Минное поле — две или три банки — Командир решил пройти под водой: все-таки лучше задеть минреп, чем саму мину.

— Прошли, — наконец сказал Штурман.

И единым вздохом облегчения ответил ему экипаж. Минные поля преодолевать — это надо нервы иметь. Даже Одесса-папа не пошутил. Оно и правильно — только дурак дурной гибели не боится.

Один из разведчиков вытер платком лоб:

— Ну и отважные вы ребята. И каждый раз так? Мало того что под водой, так еще и меж минами.

Они вообще, как мы погрузились, немного зажались. Неуютно им стало. А я подумал: идти в тыл врага, работать там, где каждый камень, каждый куст таит погибель, где ниоткуда не придет помощь, где даже малая рана, подвернувшаяся нога или даже сильная простуда становятся союзниками врага. Не знаю, смог бы я так? То ли каждому своя смелость положена от природы, то ли привычка к опасной работе развивается. Не знаю…

Тут к ним Трявога подобрался.

— А что это у вас, ребяты, оружие не наше? Не хватает, ага?

Разведчик понятливо усмехнулся, объяснил:

— «Шмайссер» — автомат короткий, с ним способнее среди камней и в лесу.

— Во как! — Трявога подобрался поближе, переложил тючок.

— Осторожней, — сказал другой разведчик, — это взрывчатка.

Ну, уж этим Трявогу не спугнешь, у нас этой взрывчатки — десять торпед, не считая снарядов.

— А с патронами как же?

Разведчик снова усмехнулся, как на неразумного пацана.

— С этим добром не сложно, всегда у немца разживемся.

— О как!

А я подумал: «разживемся», просто как. Будто за каждым камнем скобяная лавка, где нашим бойцам немецкие патроны продают. Лихие ребята, что и говорить. А под водой все-таки робеют.

Тем временем всплыли под перископ, осмотрелись, определились по месту. Штурман, как говорится, «связался с луной», четко определил место встречи. До которой оставалось еще более суток.

Чтобы не тратить время следующей ночью на определение нужной точки, Командир принял решение здесь же лечь на грунт. Ждать — оно ведь вроде последнее дело, а на войне, сказал бы, самое трудное.

Я в центральном посту в это время был, слышал, как Командир сказал Штурману:

— Удобное место для высадки выбрали — рядом с постом. Это радует.

Штурман не сразу ответил.

— Наверное, выбор был не богат.

Потом-то уж мы узнали, что в деревушке рядом с постом группа норвежских патриотов очень активно помогала нашим разведчикам и обеспечила их шлюпкой.

Около полуночи Командир вновь уточнил задачу всему экипажу.

— Зрительное и акустическое наблюдение — на пределе внимания. Во время высадки и приема я — на мостике. В критическом случае командование кораблем и всей операцией берет на себя Штурман.

Всплываем. Бесшумно, под электродвигателями, движемся к берегу. Где-то слева чуть заметно мигает синий огонек — там пост наблюдения. Правее слабо теплятся редкие — два-три — огоньки деревушки. И все это — в неприветности чужих скал, в безбрежности моря, на котором идет война.

Зябко. Но, хорошо, не штормит. Идет — вал за валом — спокойная прибойная волна. Ждем. Опять ждем. Замер расчет у кормового орудия. Готовы «максимки», на мостике прилаживаются поспособнее Трявога и Мемеля с ручниками. Луна торопится, бежит, то скрывается за облаками, будто от холода, то снова сияет в небе, словно сбросив надоевшее одеяло. Ждем…

И вот он — условный сигнал. Мигает в темноте и угрозе слабенький луч фонарика. Отвечаем.