Сергей Дышев - До встречи в раю

В полдень к больнице подъехала грузовая машина, ворота тут же открыли, из кабины вылез директор Мышьяков. Больные сразу обратили внимание, что одет он непривычно: в старое трико с пузырями на коленках, домашние тапочки и фиолетовую женскую кофту с перламутровыми пуговицами.

— Разгружайте! — тихо сказал он, и больные тут же отметили, что и голос у директора стал иным.

Со дна кузова поднялись два чернявых мужика, сбросили брезент с груза. Один из них весело крикнул:

— Принимай гуманитарную помощь, братва!

Любопытные кинулись на зов, но, увидев груз, отшатывались пугливо, убегали прочь… Вскоре уже полбольницы знало, что директор привез гробы, да не простые, а полированные, с завитушками, крестами на крышках. Грузчики быстро и сноровисто сложили на траве с десяток «ритуальных изделий», директор молча расплатился какими-то зелеными бумажками, и они, крикнув на прощание: «Умирайте на здоровье!», уехали. Вокруг роскошной «тары» остались лишь самые бедовые и те, кто уже не мог адекватно воспринимать реальность.

— Вот, — сказал директор и обвел собравшихся воспаленным взором. — Вам…

— Спасибо, спасибо, — закивали головами умалишенные.

— Вот-вот, — тоже кивнул директор. — Голоса слышите? Голоса… Остановитесь. Надо притихнуть, раскрыть душу. Вкушайте голос всевышний! Я вкусил, и ангелы прилетали: ангел жизни и ангел смерти. Сказано было мне: у несчастных, сирых, аки у малых деток, хлеб насущный отнимал, вор я, крал всю жизнь. Вот мертвых в землю положу, искупление будет. Кара небесная тому, кто утаит копеечку, кто же отдаст копеечку, тому рубль воздастся!

После этих слов директор вытащил из оттопыренного кармана плотную пачку долларовых купюр и стал раздавать их больным. Те с интересом брали, рассматривали, не зная, как с ними поступать. Кто-то уже выпустил из вялых пальцев зеленую бумажку, и ветер, подхватив, разыгрался с ней.

— Это доллары, доллары, — горячо объяснял благодетель.

Но безумцы не понимали его. Все, что они хотели, — это покушать, а потом всласть покурить. Тут во дворе появился Автандил Цуладзе. Увиденное потрясло его до самых оснований его грузинской души. Он протиснулся к директору, который продолжал распространять банкноты, выхватил поредевшую пачку, пожал ему руку и кинулся собирать деньги обратно. Кто отдавал молча, кто — плача, кому пришлось бить в зубы.

— Кажется, идиотов прибавилось, — бормотал он, выхватывая купюры из почерневших от грязи рук больных и пряча их в карманы халата. Когда пачка была восстановлена, Автандил громко расхохотался, хлопнул директора по плечу: — Хороший ты мужик! Оставайся с нами, койку найдем!

Благодетель глянул просветлевшим взором на Цуладзе, отрицательно покачал головой, тихо молвил: «Нет, у меня иное предназначение», — и ушел прочь. Больше его никогда не видели. Говорили, что кто-то встречал странного мужчину, который шагал в сторону севера и спрашивал ближайшую дорогу к монастырю.

…Старый поэт Сыромяткин надумал постучать в дверь каморки. Что-то с грохотом треснуло, посыпалась радужная штукатурка. Юра нехотя поднялся и, как был в естественном виде, пошел открывать, даже не подумав, стыдно это или некрасиво. Сыромяткин, увидев обнаженного юношу, заговорил чистейшей прозой:

— О, величественнейший и прекраснейший Аполлон! Не соблагоизволите ли вы и Дева Мария посетить в сегодняшнюю ночь волшебный бал? Бал будет символическим, он внесет ясность во все то многое, что каждый из нас, влекомый нашей бедственной и горемычной судьбой, пытается найти в безысходной жизни… И в этом предназначение мероприятия. Не пир сатанинский во время чумы, но прибежище последней радости для истомленных душ…

Юра и Маша облеклись в одежды и спустились во двор. Больные были уже там. Вынесли даже тех, кто не мог передвигаться. Стояла здесь и кровать, покрытая простыней. Открылись ворота и гуськом, один за другим, потянулись музыканты с трубами, кларнетами, флейтами и прочим духовым скарбом. К ним решительной походкой направился Автандил.

— Почему без фраков? — строго спросил он толстячка-дирижера.

Тот стал вполголоса оправдываться, разводя при этом руками… «Видимо, трудности», — подумал Юра и направился к музыкантам. А те уже грянули вальс «Амурские волны».

— А-а, господин санитар! — недобро усмехнулся Автандил. — Вы получили мое приглашение на бал?

Юра молча кивнул. Когда музыка закончилась, он подошел к дирижеру и спросил: