Владимир Кошута - «Обезглавить». Адольф Гитлер

Заметив в ее произношении едва уловимый акцент Деклер спросил:

— Если я не ошибаюсь, господа, то вы — русские?

— Да, русские, — гордо подтвердил Марутаев.

Такое открытие оказалось для Деклера полной неожиданностью и он озадаченно смотрел на Марину и Марутаева, не в силах понять их. «Зачем им, русским, оружие? — думал он, — Кого собираются они убивать? Бельгийцев, чтобы помогать немцам устанавливать новый порядок в Бельгии? Так для этого немцы сами дали бы им оружие».

И вдруг сознание Деклера озарила совершенно неожиданная мысль, заставившая дрогнуть его сердце. «Они хотят убивать фашистов? Хотят помогать бельгийцам?» Теплая волна самых добрых чувств благодарности разлилась у него в груди и он молвил раздумчиво, словно говорил самому себе:

— Я должен благодарить судьбу за сегодняшний день, — Затем, обратился к Марине и Марутаеву, — Мадам, и вы, мсье. Если вам нужна моя помощь, — показал взглядом на ящик, — то я к вашим услугам.

Шел восемнадцатый день войны. На командном пункте бельгийской армии в Мидл-парке царили нервозность и растерянность. В лагере союзников, так и не сумевших добиться согласованности действий, начался разлад. В расстановке, использовании сил каждый преследовал свои цели и Леопольд, с каждым днем убеждаясь, что судьба Бельгии уже не интересует ни англичан, ни французов, мысленно стал обращаться к германской ноте, цепляться за шаткие гарантии, которые обещал Гитлер: «независимость», «безопасность», «целостность». Мысль о выходе из войны все больше овладевала им и окончательно созрела, когда командующий английским экспедиционным корпусом генерал Горт; без предупреждения союзников приступил к эвакуации своего корпуса в Англию, оставляя в окружении у Дюнкерка французские и бельгийские войска. И несмотря на то, что полумиллионная бельгийская армия еще представляла собой серьезную опасность для немцев, Леопольд поторопился отказаться от союзнических обязательств и сложить оружие. Поражение уже не вызывало сомнений и он стал рассматривать ближайшую перспективу — установление отношений с Гитлером. Не надо было обладать большой фантазией, чтобы представить, как отнесется к нему фюрер, если бельгийская армия будет сражаться до последнего патрона, обеспечивая эвакуацию английских войск из Дюнкерка. По его твердому убеждению час крутого поворота в политике и боевых действиях настал, и двадцать седьмого мая он послал к германскому командованию парламентера генерала де Руссо.

Вступая в переговоры, он полагал, что его армия будет служить надежным гарантом, позволяющим просит Гитлера перемирия, а не капитуляции, вести переговоры, если не на равных, то во всяком случае и не в положении побежденного. «Перемирие. Только перемирие, в процессе которого нужно достичь договоренности с Гитлером о независимости Бельгии», — внушал себе Леопольд, нетерпеливо ожидая возвращение генерала де Руссо.

Была полночь. В кабинете Леопольда, освещенном единственной свечой, вставленной в горлышко пустой бутылки, стоял полумрак. Леопольд нервничал. По привычке заложив руки за спину и опустив голову, медленными шагами ходил он по кабинету. Тень от его фигуры мрачно падала на стены, на портреты чьих-то воинственных предков в золоченных рамах, на теперь уже ненужную оперативную карту фронта, одним краем небрежно свисавшую со стола до самого пола. За стенами замка по-весеннему напористо шумел дождь. Свет ослепительных молний блекло проникал в кабинет через маскировочные портьеры на окнах. На душе Леопольда было тоскливо, неспокойно. И до одури мрачная картина кабинета, и ненастная погода, и томительное ожидание возвращения генерала де Руссо действовали на него угнетающе. Отрешенным взглядом скользил он по богато обставленному кабинету, но ничего не замечал, разве только полевой телефон, стоявший на столе рядом со свечей. С замиранием сердца задерживался он у аппарата, ожидая звонок начальника штаба с сообщением о де Руссо, но такого звонка не было и это еще больше терзало его душу.

Не выдерживая, время от времени, он сам звонил начальнику штаба и, получив стереотипный участливо-вежливый ответ «Ваше величество, сведений о генерале де Руссо не поступало» успокоения не находил. Но вот, наконец, раздался долгожданный звонок и он поспешно поднял трубку.

— Ваше величество, — докладывал начальник штаба, — генерал де Руссо благополучно пересек линию фронта и направился к нам на командный пункт.