Милош Крно - Лавина

— С нами пойдешь, гад вонючий, — прошипел он. — А ну-ка выкладывай, кто ты, офицер?

Когда немец покачал головой, еще не совсем понимая, что с ним произошло, Грнчиар пожалел, что не врезал ему посильнее. Лучше бы они захватили офицера, тот знает больше, он настоящий «язык», а с этим чего возиться?

Перед окопами они схватили «языка» за руки и втащили к партизанам.

— Это мой, — выпятил грудь Грнчиар и похлопал немца по спине, как собственного вола. — Ну как? — подмигнул он Пятке, осветившему лицо пленного карманным фонариком. — Это что-то да значит! Живой немчура…

«Выдержали ребята, выдержали, не сглазить бы, — повторял про себя Янко Приесол, и лицо его светилось радостью. — Немцам не удалось прорваться, потому что командиры не растерялись».

В окопах наступила тишина. Янко встал за широкий ствол сосны, поднял с земли камень и швырнул его далеко от окопов. Из кустов послышался шорох, но выстрелов не последовало. Немцев как будто и не было. В долине веял ветерок, и лес шумел, дыша глубоко, как великан, развалившийся на влажном мху.

Удалившись от окопов, Янко хорошенько потянулся, даже кости затрещали. У него было два свободных часа.

Спать ему не хотелось. Он улыбнулся: у Светлова он совсем отучился спать. После войны, говорит, выспимся.

Он направился к кусту, покрытому розоватыми ягодами шиповника. Снял грубые солдатские башмаки и затаил дыхание: из-за куста доносился храп. Янко рассердился было, но, увидев румяное лицо Йожко Пятки, улыбнулся. Пятка спал, положив голову на камень, широко открыв рот, сжимая в руках баранью шапку.

Вдруг спящий громко рассмеялся во сне. Янко наклонился над ним, взял из его рук шапку и осторожно подложил под голову парню. Пусть полежит на мягком, лучше отдохнет. Он тихонько удалился, стараясь не наступать на сухие ветки, чтобы не разбудить Пятку.

Из-за сосен показался запыхавшийся Грнчиар и закричал:

— Товарищ комиссар!

Янко погрозил ему кулаком, потом приложил палец к губам и тихо сказал:

— Тс-с! Спит человек, тише…

Грнчиар вытер широкой ладонью грязный лоб и пожал плечами. Недавно, — когда он задремал, Янко взял у него из рук автомат, а потом в штабе ругал его на чем свет стоит. А теперь кто-то храпит, а он «тс-с». Грнчиар выпалил:

— Артисты пришли к солдатам, честное слово, артисты! И одна девушка. Один там пел… А вас кто-то ищет, как его там… Из самой Бистрицы…

Они устремились к землянке, и Янко с трудом сдержал возглас удивления. Перед поваленной сосной стоял высокий смуглый молодой человек с густыми бровями, в военной форме без петлиц.

— Душан, откуда ты здесь взялся? — воскликнул Янко, и друзья обнялись. — Ну пойдем зайдем ко мне!

— Нет, я спешу, — ответил ему Душан Звара. — К тому же я тут не один. Нас посылают по двое, коммуниста и демократа, как политработников. Я знал, что ты здесь.

— Вот это неожиданность! Я слыхал, что ты сидишь в редакции, а ты, оказывается, на фронте…

Душан устремил взгляд вдаль и махнул рукой:

— Долго это не продлится, русские уже подходят.

— Далеко они пока, за Дуклей, — возразил Янко, и лицо его приняло серьезное, озабоченное выражение. — Придется нам еще потерпеть, прежде чем нас освободят.

Не время еще думать о завтрашнем дне. Надо защищать сегодняшний.

С той минуты как вспыхнуло восстание, Душан видел на каждом шагу, как оживают великие идеи, о которых он знал только из книг мудрых людей — Маркса и Ленина. Поняв живую силу этих идей, он подумал, что они оживут легко, безболезненно, подобно тому, как весной оживает природа. Поэтому и теперь, устремив на Янко восторженный взгляд, он сказал:

— Я думаю, что в зареве близкого завтрашнего дня мы не должны быть так поглощены сегодняшним.

— Нет, Душан, нет, — возразил ему Янко, намереваясь объяснить почему, но в этот момент недалеко от них взорвалась мина.

Душан вздрогнул, прижался к сосне, а Янко рассмеялся:

— Не бойся, они экономят, стреляют только по одной.

Потом Душан рассказал ему, что вместе с ними прибыла группа актеров из фронтового театра, а среди них кое-кто из знакомых Янко.

Они ушли в глубь леса, на расстояние пятнадцати минут ходьбы от окопов. В пятидесяти метрах перед ними на полянке, освещенной солнечными лучами, собрались солдаты. На холмике стояла стройная девушка в штормовке и клетчатой куртке. Ветер развевал ее черные волосы. В руках она держала бумагу и что-то читала взволнованным голосом. Душан посмотрел на Янко, взял его за руку и улыбнулся: