Равиль Бикбаев - Бригада уходит в горы

— Пауль!

Он резко как в бою одернулся. Я достаю из кармана упаковку с таблетками анальгина, протягиваю:

— Держи Фриц, башка то небось трещит.

Чуть поколебавшись Пауль берет таблетки и уходит. Пройдя несколько шагов все так же не оборачиваясь сухо бросает:

— Спасибо.

Странный парень, не с кем не дружит, особняком живет. Часто ходит навещать своего земляка из четвертого батальона. То есть это не совсем земляк, латыш из Риги. Но для Пауля, за отсутствием эстонцев, он видать все равно «благородных» балтийских кровей. Я этого латыша еще по учебке знаю. Он то мне и рассказал, что в семье Пауля в сорок шестом деда с бабкой расстреляли, якобы за помощь «лесным братьям». И чего теперь? Кого не копни почти у каждого в родне, этот расстрелян, репрессирован, помер с голодухи, отмотал срок или сдох на зоне. Время такое было. Одни стреляли и сажали, другие вставали у стенки или мотали сроки, все остальные молчали. А дети их уже все переженились, а мы их внуки. Разве свою кровь разделишь? И у меня прадеда в тридцать седьмом расстреляли за религиозную исламскую пропаганду. Он перед смертью от веры не отрекся. А оба деда у меня в составе Красной армии на Отечественной войне воевали, один убит, второй инвалидом вернулся. Память о них для меня тоже свята. Ну и что мне теперь из-за расстрелянного прадеда к духам что ли переходить? По своим товарищам стрелять? Они то тут причем? Слышь Пауль, мы то тут причем, что твоих постреляли. Ты сам то разве здесь не стрелял? Радуйся Пауль Т*** теперь твоя Эстония свободна и независима. Ты теперь без риска получить по морде можешь кричать русскоязычным не гражданам: «Русская свинья». Твои дед и бабка теперь национальные герои, а могилы советских солдат- наших дедов, оскверняют. Ты ж теперь в НАТО? Значит если что стрелять по нам будешь? Давай Пауль стреляй! Ты это умеешь. Теперь уже твоя суверенная Эстония воинский контингент в Афган отправила. И что ты скажешь этим солдатам? Ради чего им умирать? А может там твой сын служит, а что по возрасту вполне возможно. Что ему ты скажешь Пауль? Может все-таки вспомнишь как в восьмидесятом ты загибался в ПМП от желтухи, а ребята из твоего отделения эти «русские свиньи», достали для тебя капельницы и глюкозы. У нас в бригаде их не было, так они в медсанбат 201 дивизии ходили и там обменяли на чеки. Или как загасили снайпера который хотел тебя убить. Много что есть вспомнить. Так что есть Пауль за тобой должок. Знаешь Пауль, если ты хоть одного несчастного русского живущего в твоей стране, не ткнешь не попрекнешь, то будем считать, что мы в расчете. А насчет НАТО? Так мы тоже стрелять умеем и ты это знаешь.

За нашим батальоном пришли транспортные вертолеты. Подходят прощаться фельдшер Федька и разведчик Васёк, жмем руки и желаем друг другу вернуться домой живыми. Может когда и встретимся с вами ребята. А вот с Файзабадом уже точно нет. Ну прощай Файзабад. Прощай 860 ОМСП, в твоих рядах полно отличных ребят служило, они о себе и про тебя еще напишут. А нам пора возвращаться домой в бригаду. Крутится набирая обороты винт транспортного вертолета. По бортам первый батальон, по бортам десантура, у нас еще полно дел.

И опять ПМП только уже дома, в бригаде. Опять продавленная койка в замызганной грязной палатке. Как только вернулись, я сразу санчасть пошел. Нога уже не кровоточила и ранка затянулась, зато кисть руки опухла. Ручку мне пулька царапнула, а в ранку инфекция попала. Кисть руки давно уж пухнуть начала, я всё думал обойдется, а вот теперь температура, озноб еле стою на ногах. Руку как выворачивает от горячей плещущей боли.

— Флегмона, — быстренько осмотрев меня поставил диагноз врач, молодой парень в грязноватом белом халате.

После медицинского института, призвали его. Пил товарищ старший лейтенант не щадя живота своего, одно слово — полевой хирург.

— Будем резать, — сурово сказал военврач.

— Насовсем? — испугался я, — не надо доктор!

— Хочешь совсем подохнуть? — по живодерски усмехнулся «помощник смерти», хрипловатым баском утешил:

— Не ссы, солдат! Мы быстро. Опухоль вскроем, вычистим, вылечим.

— А я думал, руку отрежете, — с облегчением вздохнул я и протянув распухшую кисть, разрешил, — режьте.

— Если сильно попросишь, то можем и всю руку оттяпать, — засмеялся врач, и предложил, — выдвигайтесь на стол, больной, будем оперировать.

Лег я на стол вытянул больную руку, мандраж меня бьет, всего колотит от страха, на орудия пытки стараюсь не смотреть, а они никелированные зловеще-красивые, так взгляд и притягивают.