Равиль Бикбаев - Бригада уходит в горы

— Не сделаешь, пеняй на себя, — отрубил ротный и приказал, — пошел вон!

Номер ротной стенгазеты я сотворил за два дня. Озаглавил я номер таким вот перлом: «А.С. Пушкин в строю 2-й ПДР. Лира рядом с пулеметом» там же была и моя одноименная статья. Оформлять газету мне помогал Муха, оказалось что он неплохо рисует. Правда изображенный на ватмане Пушкин вместо гражданской шляпы носил десантный берет и сильно смахивал на загримированного башкира, а уж на кого была похожа Татьяна я так вообще промолчу, но это не так и важно. Статью про Татьяну Ларину, с учетом выполняемых нашей бригадой задач в ДРА, написал Лёха. Содержание статьи? Ну что-то вроде того: «Никому не даст Татьяна, пока ее парень тут интернационализмом занимается, а вот уж когда он вернется то…» Должен с грустью признать, что от моей помощи Лёха при написании этой статьи категорически отказался. Половина прилагательных в этой статье были на узбекском языке с под строчечным переводом на русский.

За эту газету замполит роты (совершенно бесцветная личность) получил благодарность от начальника политотдела бригады, цитирую: «за оригинальное и свежее пропагандистское решение в воспитании личного состава подразделения в духе советского интернационализма». Газету у нас тут же отобрали и послали на конкурс в Краснознаменный Туркестанский военный округ. Там то она сгинула. И еще, для меня самое главное в этой истории, я подружился с Мухой и Лёхой.

А.С. Пушкину

18 ноября 1980 г. из Афганистана в Иномирье.

Милостивый государь

Александр Сергеевич,

Вы только представьте как надо знать и любить Ваше творчество что бы связать Вашу изумительную поэзию со вшивой полуголодной и постоянно матерящейся десантурой в Афганистане. Я такую попытку дерзнул предпринять, опубликовав сей скромный литературный опыт в рукописном издании «За Родину!». К моему глубочайшему сожалению этот номер, в силу не зависящих от меня обстоятельств, не могу Вам представить для одобрения и корректуры. Смиренно приношу Вам свои извинения, за то что ранее в своей рукописи, безосновательно позволил подвергнуть сомнению девичью честь Татьяны Лариной. Но и без Вашего вмешательства честь и достоинство Вашей героини успешно защитил командир гвардейской роты капитан А***.

Надеюсь, что учитывая это обстоятельство, Вы не станете при возможной встрече в иномирье бить меня по лицу и вызывать на дуэль. Ставлю Вас в известность, милостивый государь, что в любом случае я не Дантес и на «солнце русской поэзии» руки не подниму.

С глубочайшим почтением и совершенной преданностью честь имею быть,

милостивый государь

Вашего поэтического превосходительства

покорнейший слуга

Так вот с Мухой и Лёхой я дружил. А остальными? Да в общем-то то обычные отношения были. С земляками традиционно товарищеские, с большинством приятельские, кого то терпеть не мог, с некоторыми частенько дрался. Не было у нас в роте большой и дружной армейской семьи. Большая и дружная армейская семья…. здоровый воинский коллектив… басни это все. А уж если об армии как о семье говорить то уместно другую поговорочку вспомнить, вот эта житейская мудрость как выстрел хорошего снайпера в «яблочко» попадает: «В большой семье еб…лом не щелкай!» Ничего, все нормально как и в любом армейском коллективе.

— Не могу больше эту парашу жрать, — я брезгливо посмотрел в термос который наряд по роте притащил с батальонной кухни и убрал свой котелок. Каша сечка без масла, каждый день одно и тоже.

— Не хочешь не жри, — безразлично ответил помахивая черпаком наголо стриженный рослый боец с моего взвода Витек, он сегодня раздатчиком был.

— Отойди — предложил он, — не задерживай народ.

У четырех принесенных термосов собирались вечно недовольные едой бойцы.

— Так что мне голодным что ли ходить? — ища сочувствия заорал я и посмотрел на соседей. Муха и Лёха промолчали, а вот еще один боец с нашего взвода:

— Хочешь ходи, — разрешил Филон, усмехнувшись посоветовал, — не хочешь не ходи все в твоих руках.