Владимир Масян - Замкнутый круг

— В том-то и трагедия, — вздохнул Боярчук.

Договорить он не успел. Скрипнула дверь, и на крыльцо вошел изрядно подвыпивший Илья. Хрипло позвал:

— Клим!

— Здесь я, — недовольно пробурчал милиционер. — Мне пора уезжать. А ты, Илья, не бойся ничего. Оставайся у нас на хуторе. Помогай Ахриму строиться. А там поглядим…

— Хлопчики меня не выдадут, — всхлипывая и шмыгая носом, еле ворочал языком охотник. — Я никогда никого не обижал. Верь мне, ради господа Иисуса нашего, Клим.

— Не мели ерунды, сосед. Слово сказано, дело сделано. Оставайся и живи. Тебя никто не тронет. Я позабочусь.

Он неуклюже взгромоздился на лошадь. Долго не мог попасть правой ногой в стремя. Наконец уселся, подобрал поводья и, не говоря больше ни слова, поехал со двора. Его чуть сгорбленная, долговязая фигура проколыхалась над плетнем и растворилась в кромешной темноте. Только неровное шлепанье тяжелых лошадиных копыт еще долго и гулко отдавалось в ночи.

«Надо было попросить у него папирос», — пожалел Борис. От грубого самосада, какой курили в банде, у него начинал болеть желудок.

На следующий день, когда уже подходили к городу, Кудлатый рассеял последние сомнения Боярчука. Пряча глаза, попросил:

— Скажи Сидору: на краснопогонников наскочили. Илью, мол, вроде как убили. Видели, он упал под пулями. Тебе сотник поверит.

— К чему такая перестраховка?

— Береженого — бог бережет! Про убитых не спрашивают. Значит, охотник наш ни в каких протоколах больше не всплывает. Клим — мужик тертый. Дело знает.

— А если власти проверят?

— Власти? Милиционер в этих местах единственная власть пока. На кого покажет, того и возьмут.

— А эти? — Боярчук показал на шедших впереди Панаса с Михасем.

— Они давно ничего не видят и ничего не знают. — Помолчал и неохотно добавил: — Пока не прижмет.

— Ладно, — согласился Борис. — Я скажу Сидору.

Казалось, Кудлатый и не ожидал другого ответа. Остановился, вставил в волосатый рот крученую цигарку и, отвернувшись от ветра, прикурил. Порыскал в кармане своего френча, достал вторую короткую самокрутку и, вымученно улыбаясь, протянул Боярчуку.

В кабинете начальника отдела кадров управления было темно. Лишь небольшая стеклянная настольная лампа освещала часть рабочего стола и кожаные кресла перед ним. Но Ченцов в мгновение ока узнал человека, сидевшего на месте начальника.

— Павел! Снегирев!

— Здравствуй, паря! — Из-за стола вышел коренастый человек в штатском, но с безукоризненной военной выправкой. — Не ожидал?

— С Ульяной что-нибудь? — не удержался Ченцов.

— Что ты! — Снегирев поймал застывшую в воздухе руку Ченцова и крепко затряс ее. — Твоя Ульяна — молодчина. Врагу не пожелаешь таких болей. А от нее и звука никто не слышал. Кремень.

— Извини, я подумал… — Неуклюже обнял Василий Васильевич старого друга.

— Ничего, ничего… Вельский говорит, что вытянет, сколько будет возможно. Может быть, даже домой отпустит.

— Не дождусь, наверное…

Снегирев понимающе помолчал, усадил Ченцова в кресло, сам сел напротив, не выпуская его рук из своих ладоней, сказал:

— Иногда, знаешь, неожиданное облегчение наступает.

— Все равно дома лучше, чем в больнице.

Снегирев сочувственно покачал головой. Некоторое время посидели молча, как бы отдавая дань уважения тяжелобольной.

— А к нам зачем, если не секрет? — наконец решился спросить Ченцов.

— Для тебя не секрет, потому как приехал я по твою душу.

— Донос?

— Рапорт.

— Полковник Груздев задерживается по этому рапорту?

— Уже знаешь? Откуда? — очень удивился Снегирев.

— Обижаешь, товарищ полковник.

— Ну да! Извини. — Снегирев отпустил руки Ченцова и откинулся в кресле. — Были основания предполагать подобное?

— Худшее, конечно, нет. — Изменил тон и Ченцов. — Остальное… Неужели сызнова начинается?

— Мы, Василий, оперативные работники…

— Винтики?

— Мне не нравится твой тон!

— А мне не нравится, когда подозревают боевого полковника.

Снегирев опять дружески склонился к Ченцову.

— Мне тоже не нравится. Но зачем же орать, товарищ подполковник. Я и приехал сюда, чтобы разобраться во всем.

— После того, как дело сделали? Впрочем, чего это я!.. — Василий Васильевич потер виски. — Хорошо хоть тебя прислали.

— Сам вызвался, — заулыбался Снегирев. — Надо же когда-то отдавать долги.

Ченцов только небрежно махнул рукой.

— Дело серьезнее, чем ты себе представляешь, — остановил его Павел. — Крупная банда в твоем районе до сих пор не ликвидирована. Больше того, она действует. И довольно успешно. А вот ваши действия ставятся под сомнение.