Ютака Ёкота - Субмарины-самоубийцы

К нам приблизился капитан Орита.

— С такими повреждениями нечего и думать о продолжении задания, — сказал он, обращаясь к Какидзаки. — Мне очень жаль, лейтенант, но вам придется начинать все заново. Я понимаю, что вам неприятно возвращаться на базу. Но здесь мы не сможем провести необходимый ремонт. Если я продолжу движение к Окинаве, то за лодкой будет тянуться непрерывный след. Мы все, вместе с экипажем лодки, погибнем впустую. Мы никогда не достигнем Окинавы. Полагаю, вы понимаете мои чувства, но я должен напомнить вам то, что вам преподавали. Припомните, как часто вам повторяли, что бессмысленно бросаться на врага, если нет шансов на успех. Сейчас именно тот случай — шансов на успех нет никаких. Совершенно никаких! Поэтому смиритесь с тем, что произошло. Я сейчас спущусь в радиорубку и попрошу радиста передать в штаб 6-го флота радиограмму о том, что мы возвращаемся.

Мы только промолчали в ответ. Хотя мы должны были бы понять и принять сложившуюся ситуацию, но сделать этого не могли. Даже находящихся у нас перед глазами свидетельств положения было недостаточно, чтобы убедить нас.

— Но неужели ничего нельзя сделать? — взмолился Фурукава. — Мы не можем вернуться на базу. Мы понимаем вашу ситуацию, но, пожалуйста, поймите и нас. Ведь для некоторых из нас это будет не первое возвращение! И даже не второе! Мы не должны возвращаться в третий раз!

Мы все были поражены тем, каким образом Фурукава разговаривал с командиром боевого корабля японского флота. Это была неслыханная дерзость.

— Эй, подождите! — самым строгим тоном бросил Фурукаве лейтенант Какидзаки. — Одну минуту!

Он хотел было сказать что-то еще, но тут его прервал капитан Орита:

— Прекратите, Фурукава!

Выражение его лица ясно говорило: он был разгневан тем, что моряк ниже его по званию смеет разговаривать с ним подобным образом. Еще немного, и он мог потерять терпение, что было чревато многими неприятностями.

Какидзаки выступил вперед, вклинившись между ними. Он лично извинился перед капитаном за своего подчиненного. Решение капитана Ориты было окончательным. Оно не подлежало пересмотру. На лицах наших четверых ветеранов была написана глубокая печаль. Четырнадцать водителей «кайтэнов» группы «Конго» отдали жизнь за свою страну, а им снова приходится возвращаться! Операция группы «Симбу» также была отменена. Возвращаться в третий раз было для них ужасно, но приходилось подчиниться приказу.

Для Синкаи и меня все обстояло несколько по-иному. Правда, мы тоже должны были вернуться, но это был наш первый выход на задание и первое возвращение. Нам оставалось только пожать плечами и воспринимать все произошедшее как каприз судьбы. Для остальных такое было невозможно — они слишком долго ждали своего шанса и снова упустили его. Лейтенант Какидзаки постарался утешить их, когда мы спустились в лодку.

— Поймите же, — сказал он. — Капитан Орита говорит, что ремонт на верфи в Куре займет только трое-четверо суток. Затем мы снова выйдем в море. Давайте же поможем ему тем, что не будем выказывать никакого разочарования. Он и весь экипаж делают для нас все, что только могут. Разве они не спасли нас от тех двух эсминцев? А от самолетов? Будьте же благодарны им! Если бы не их умение и опыт, мы бы уже были мертвы! Но мы остались в живых, и у нас еще будет шанс поразить врага.

Возражать на это было бессмысленно. Мы в конце концов смирились с тем, что произошло. На следующий день, 2 апреля, мы вернулись на базу Хикари, влача за собой длинный шлейф топлива из цистерн. Мне кажется, я был единственным, кто не особенно огорчился случившимся. Несмотря на все мои обеты и интенсивное самоуглубление, я все же был рад полученной отсрочке перед отбытием в неведомые дали за грань жизни.

Пока субмарина И-47 весь день стояла в бухте Танэгасимы, залечивая свои раны, американцы высадились на Окинаве. Более 1200 вражеских кораблей, имея на борту около 200 тысяч солдат, вторглись в самое сердце Японской империи. В этой волне наступления одних только американских эсминцев участвовало около 150, больше, чем когда-либо в ходе войны насчитывал весь японский флот. Так что не было ничего удивительного в том, что эти всюду и везде проникающие корабли заметили и атаковали подводную лодку И-47, лишь только она вышла из прибрежных вод.

Возвращение субмарины И-47 стало предзнаменованием того печального, что вскоре произошло. Группа «Татара» потерпела полное фиаско, несмотря на то что в ее состав была включена лучшая из оставшихся в нашем распоряжении подводных лодок. Субмарина И-56 вышла с Оцудзимы 31 марта. На ее борту в качестве водителей «кайтэнов» были мой хороший друг лейтенант Сэйд-зи Фукусима и младший лейтенант Хироси Яги. Вместе с ними шли и четверо старшин с базы Цутиура: Ёсикацу Каванами, Сингоро Исинао, Кадзуо Миядзаки и Киёси Ясиро. В мою бытность на Оцудзиме Ясиро был там весьма популярен. Он обладал от рождения даром природного мима. На любительских спектаклях он всегда вызывал взрывы смеха, изображая тех или иных известных личностей. Мне было больно узнать о его дальнейшей судьбе. Никогда не унывающий и всегда готовый рассмешить друзей, Ясиро так и не смог поучаствовать в сражении. После выхода из порта лодка И-56 пропала без вести. Лишь из открытых после войны источников стало известно, что 18 апреля она была потоплена вблизи Окинавы американским авианосцем и несколькими эсминцами. Весь экипаж погиб.