Ютака Ёкота - Субмарины-самоубийцы

Это последнее желание в моей жизни и единственное, с которым я обращаюсь к вам, ожидая своей очереди выйти в свой последний бросок на врага».

Прочитав эти слова, я зарыдал вместе с Номурой. Мне хотелось произнести имя Кугэ вслух и благословить его, но я не стал делать этого в присутствии других подводников. Я просто лег на свою койку и прочитал про себя молитву по моему покойному другу. Ему, как и нам, было знакомо то чувство, с которым приходилось дважды возвращаться после выхода в составе групп «Конго» и «Тэмбу». Поэтому, завершая свой дневник, он просил других водителей «кайтэнов» проявить сострадание к нам.

«Мне не нужно сострадание, Кугэ, — мысленно разговаривал я со своим другом. — Я вернусь и с полным спокойствием приму все, что произойдет после этого. Если люди будут злословить у нас за спиной, пусть их. Если они не смогут понять чувства водителей „кайтэнов“, я ничего не смогу с этим поделать. Ты, Икэбути и Янагия понимаете это, а все остальное для меня не важно. Пусть не сразу, но я снова выйду на врага. Дождитесь нас. Пройдет не так уж много времени, и мы трое встретимся снова».

Я вытер слезы. У меня больше не было причины плакать. Вскоре сон овладел моим усталым телом.

Пока я спал, экипаж под командованием капитана Сугамасы продолжал медленно вести нашу лодку на север к родной базе. Все мечтали о том, чтобы подняться на поверхность, но возможности для этого по-прежнему не было. Все чаще стали встречаться патрульные корабли американцев. Всякий раз, когда капитан подвсплывал на перископную глубину, чтобы поднять антенну радара и осмотреться, наш оператор замечал на экране прибора вражеские самолеты. Поэтому мы продолжали идти в погруженном состоянии, используя запасенную в аккумуляторных батареях электроэнергию и зная, что лишь с наступлением ночи 29 июня у нас может появиться шанс подняться на поверхность.

Все из команды, кто не стоял ходовую вахту, спали или дремали, стараясь не расходовать понапрасну сил, когда в 9.00 мы услышали неожиданный взрыв. Он был достаточно громок, чтобы его услышали все в лодке, и мы повскакивали с коек, стоя на палубе в одних только грязных набедренных повязках. Все удивленно переглядывались, поскольку громкоговорители судовой трансляции молчали. Никто не мог объяснить нам, что происходит.

— Выясните источник шума! — услышали мы с Номурой приказ капитана Сугамасы, когда вошли в кают-компанию.

Акустик доложил, что его приборы ничего не показывают.

— Осмотреться радаром! — последовал новый приказ. Над водой завращалась поднятая антенна радара.

— Горизонт чист! — доложил оператор.

Оставалось предположить, что либо наш радар испорчен, либо нечто, ставшее причиной этого взрыва, внезапно исчезло.

За этим последовал краткий спор в центральном посту, после чего заработала трансляция.

— Должно быть, у нас имеется течь в топливной цистерне, — сообщил громкоговоритель. — Нас заметил вражеский самолет. Он сбросил бомбу, чтобы обозначить эту точку. Теперь к ней, по всей вероятности, следуют корабли врага, чтобы произвести поиск.

К такому выводу пришел капитан Сугамаса. Если он был правильным, то мы попали в переделку еще более опасную, чем ранее. Остановить течь своими силами, изнутри лодки, мы не могли. Через пробоину топливо будет выходить до тех пор, пока в цистерне не останется горючего либо пока нас не найдут враги. Весь экипаж занял свои места, подводники изготовились к новой бомбардировке. Мы ждали ее со страхом, поскольку не представляли, сколько еще может выдержать наш и так уже потрепанный корабль. Наверняка мы не сможем погрузиться очень глубоко, к тому же у нас на палубе по-прежнему оставалось 9000 фунтов сильной взрывчатки. Близкий взрыв глубинной бомбы мог означать наш конец.

Некоторое время мы ждали, но никакой атаки не последовало. Это убедило капитана Сугамасу в том, что самолет лишь приблизительно обозначил место для кораблей. Если бы пилот самолета был уверен в точке нашего пребывания, то он продолжил бы бомбардировку. Наша лоука проуолжила свой тернистый путь на север. Возможно, к тому времени, когуа надводные корабли противника прибыли к обозначенной самолетом точке океана, мы находились уже достаточно далеко от нее.

Примерно тридцать минут спустя акустик доложил в центральный пост:

— Слышу шум винтов! Пеленг левый девяносто! Интенсивность — два!

Враг приближается! Самолет все-таки вызвал его! Он обнаружит нас без особого труда по тянущемуся за нами следу вытекающего топлива.