Ютака Ёкота - Субмарины-самоубийцы

После всех неудач сегодняшнего дня нам наконец улыбнулась удача. Стояла безлунная ночь. Антенна нашего радара, поврежденная взрывами глубинных бомб, была отремонтирована, аккумуляторные батареи заряжены, баллоны высокого давления заполнены сжатым воздухом. Вскоре мы, если это будет необходимо, уже могли совершить новое погружение. Прохладный морской воздух освежил наши усталые тела. Лица подводников расцветали улыбками по мере того, как поднимались стрелки указателей давления воздуха и амперметров. Хотя, как считалось, в этом районе океана действует много вражеских кораблей и судов, мы чувствовали, что души трех наших погибших товарищей хранят нас.

Прошло несколько часов. У нас не было пресной воды для умывания, но все мы чувствовали себя посвежевшими. Морской воздух, особенно сладкий после затхлой атмосферы лодки, изрядно взбодрил нас. Но тут оператор радара доложил, что в 20 милях от нас замечен вражеский самолет. И хотя ремонт был сделан только на скорую руку, мы сочли за лучшее уйти под воду.

Проделать это надо было медленно. Поскольку все оборудование работало еле-еле, нечего было и думать о срочном погружении. Субмарина уходила под воду куда дольше, чем при появлении эсминца. Самолет, по всей видимости, нас не заметил, мы надеялись, что нам удастся снова всплыть и подышать ночным морским воздухом, но капитан Сугамаса решил больше в этом походе не испытывать судьбу. Мы шли теперь в подводном положении, а на все наши вопросы, когда же мы всплывем, капитан теперь отвечал: «Еще какое-то время потерпите!»

Все время, пока те два эсминца забрасывали нас глубинными бомбами, наши нервы были так напряжены, что мы совершенно не замечали жары, царившей в подводной лодке. Единственным нашим желанием тогда было избежать смерти. Но теперь, когда опасность миновала, мы стали чувствовать, что внутри лодки царит гнетущая жара. Система кондиционирования воздуха была повреждена столь капитально, что мы своими силами были не в состоянии починить ее. У нас оставалось несколько электрических вентиляторов, но они лишь без всякого толку гоняли спертый воздух. Весь экипаж страдал от жары, тем более что все помнили те несколько глотков прохлады, которые успели сделать, пока лодка шла по поверхности океана. Тела всех, кого я мог видеть, блестели от выступившего на коже пота, и даже офицеры, всегда, даже в самые жаркие дни носившие свои форменные мундиры, на этот раз разделись до фундоси, как и все остальные.

Мы не теряли надежды на то, что Сугамаса вскоре поднимет лодку на поверхность и мы сможем немного освежиться. У меня кружилась голова от жары и изнеможения, и я направился в кубрик команды. Там было немного прохладнее, и я решил прилечь на свою койку, чтобы отдохнуть, — может быть, тогда я буду чувствовать себя несколько лучше.

В кубрике команды, располагавшемся в одном из носовых отсеков, я обнаружил старшину Эйдзо Номуру, который лежал на своей койке и горько рыдал. Номура был духом ничуть не менее стоек, чем любой другой офицер императорского военно-морского флота, которых мне приходилось знавать. Меня бы не удивило, если бы он рыдал вместе с кем-нибудь из жалости по погибшим, но изумился, увидев его плачущим в одиночестве. Он просто был не таким человеком. Я начал было расспрашивать его, в чем дело, когда заметил блокнот, лежавший рядом с ним на койке. Я узнал в нем блокнот, который младший лейтенант Кугэ передал нам накануне того дня, когда он сел в свой «кайтэн», чтобы ринуться на врага.

— Вот, Ёкота, — сказал, вытирая слезы, Номура. — Прочти это.

Он протянул мне блокнот, раскрытый на одной из последних страниц, и я понял, что это прощальное письмо, которое оставил Кугэ. Я начал читать.

«Всем моим друзьям на базе от Минору Кугэ.

Из-за повреждений наших „кайтэнов“ трое их водителей должны будут снова вернуться на базу. Мы вышли в море группой из шести человек. Мы стали хорошими товарищами, и меня огорчает, что лишь трое из нас смогут сразиться с врагом.

Для Соноды, Номуры и Ёкоты это уже не первый выход на задание. Дважды они уже выходили в составе других групп. Хотя им снова придется вернуться к вам, я прошу вас не бросать на них презрительных взглядов. Узнав, что его „кайтэн“ не сможет выйти на врага, лейтенант Сонода горько рыдал в одной из офицерских кают. Я прекрасно понимаю его чувства.

Прошу вас послать этих трех человек на новое задание как можно быстрее. Они горят желанием получить новое прекрасное оружие и сразиться с врагом.