Игорь Неверли - Парень из Сальских степей. Повесть

Словно молитву за матерью, повторили за ним его движение ребята. Они так пальнули из двустволок, берданки и нарезного ружья, что вокруг земля задрожала.

После второго залпа все было кончено.

- Да это же Ясек и Сташек! - закричал Каминский, выбегая из-за хвороста. - Близнецы Смоляжа!

Луга на участке Каминского граничили с землей Смоляжа. Он хорошо знал его: умный и справедливый мужик. Жители Гарвульки не раз выбирали его в спорах арбитром. Все наиболее серьезные дела Гарвульки обычно обсуждались в усадьбе Смоляжа.

- С утра к нам приехали жандармы, - рассказывали сыновья, - сделали обыск. Нашли незарегистрированную свинью, радиоприемник и русского пленного, который работал батраком. Всех поубивали, усадьбу сожгли, а их двоих погнали неизвестно куда, наверно, в Бельки Дуды, потому что дорога ведет туда.

Каминский побежал в сторожку за лошадью. К вечеру жандармов сложили на телегу и повезли на зеленый лужок. Там только кулики-невелички бегают, а заяц на зеленую травку не прыгнет - знает, проломится под ним тонкая предательская скорлупа и засосет его зыбкая трясина.

Жандармов одного за другим побросали в болото. «Ноздри» расступились и всосали их. Затянулся шрам на трясине. Снова скачут по ней птички на тоненьких, как проволочки, ножках, по-прежнему, квакают лягушки.

Велосипеды, оружие и близнецов Павляк забрал к себе. На том и разошлись, решив в воскресенье встретиться у Павляка, чтобы подумать, что делать дальше.

- Вот такая была охота, - закончил Кичкайлло. - Маешь сумочку с жандарма.

И он положил рядом с бляхами немецкую полевую сумку.

Кичкайлло встал, зевнул и, посматривая на меня искоса, сказал как бы нехотя, вполголоса, что теперь у нас шесть винтовок и девять людей. А поохотиться на фазанов снова было бы куда как хорошо.

- Так ты подумай, дохтур. Подумай об охоте с травлей, - добавил он с ударением, закрывая за собой дверь.

Я полез в сумку. В ней были точные карты района в масштабе 1:25000, несколько непонятных записей, личное письмо из Кельна, вероятно от жены, где сообщалось, что после последнего страшного налета, ночью тридцатого мая, они потеряли квартиру и дядю Отто. Из внутреннего же отделения выпал исписанный на машинке большой лист бумаги, который сразу же заинтересовал меня.

Агент, выступающий под псевдонимом «Анзельм», сообщал, что последний объезд района был, в общем, удачным. В окрестности все спокойно, партизанских отрядов или нет, или они не проявляют особенной активности. Беспокойство вызывает только пропаганда. В этом захудалом углу люди немедленно обо всем узнают, разносит вести приезжий элемент и радио. Радиоприемник он, Анзельм, видел, например, в усадьбе Смоляжа, живущего возле деревни Гарвульки.

Он убежден, что аппарат имеется также у мужа учительницы в деревне Бельки Дуды, некоего Станиша. По имеющимся сведениям, Станиш - субъект очень опасный. По профессии учитель, ученик известного вольнодумца профессора Спасовского, он был арестован польским правительством за коммунизм, отсидел три года в тюрьме, откуда вышел в 1938 году лишенным права преподавания.

В это время жена его была переведена из Лодзи в школу в Бельки Дуды. Станиш поселился у нее и, пользуясь знаниями, полученными в Институте ручного труда в Варшаве, открыл в Дудах сначала кузницу, а потом слесарную мастерскую. Своих коммунистических воззрений он не изменил, ибо в разговоре с ним, Анзельмом, сказал: «Так или этак, диалектика общественных противоречий развалит гитлеризм, даже если он переживет войну!» Что же касается вопроса об основании нового жандармского поста, то он рекомендовал бы не Гарвульку, а именно Бельки Дуды…

Было ясно, что Анзельм навел жандармов на Смоляжа и что после расправы со Смоляжем жандармы ехали к Станишу, но по дороге пали легкой фазаньей смертью.

В эту ночь я не сомкнул глаз.

Ребятам удалась охота, они хотят ходить на фазанов чаще. Что теперь с ними делать?

Я слышал, что под Остроленкой существуют отряды АЛ и АК, а в Едночевском лесу - Крестьянские батальоны [68] АЛ (Армия Людова), АК (Армия Крайова) а Крестьянские батальоны - партизанские соединения польского движения сопротивления. . Но как с ними связаться? Поверят ли они на слово, без всякого поручительства, что это не новая ловушка гестапо, что какой-то там советский врач действительно хочет бороться в польских рядах?

Однако важно было сберечь энтузиазм даже такой маленькой группы. Значит, надо попробовать организовать людей. Надо начать действовать на свой риск и страх. Лишь тогда, когда мы покажем себя в каком-нибудь деле, мне поверят и нас примут в отряд. Кто знает, может быть, через Войнара, вернее через его жильца - железнодорожника, мы сумеем связаться с руководством Армии Людовой. При первой же возможности надо послать Кичкайлло в Ломжу на разведку. Нет, Кичкайлло для этого не годится. С ним должен ехать кто-нибудь посмышленее, политически грамотный… Будем искать такого человека.