Э. Кордер: Охотник на оленей

Фильм, поставленный по этой книге в 1978 году, имел шумный, устойчивый успех. Он получил пять «Оскаров». И видимо, дело было не только в блестящей плеяде актёров, среди которых Роберт де Ниро и Мерил Стрип, не только в отличной постановке Майкла Чимино, не в великолепном обыгрывании сцен охоты и войны.

Незамысловатый, на первый взгляд, сюжет о судьбе простых парней-металлургов, добровольцами отправившихся воевать во Вьетнам, приковывает внимание зрителя. И сейчас, много лет спустя, уже и у нас смотрят этот видеофильм с напряжённым вниманием и интересом. И не только потому, что главные герои — потомки выходцев из России, а воевали против союзников своих соотечественников. И не только потому, что вернувшись с войны, они столкнулись с теми проблемами, с которыми пришлось познакомиться нашим парням 15 лет спустя в Афганистане. Ведь и сама жизнь, и быт, и чувства, по сути дела, очень сходны, несмотря на то, что действие происходит и за океаном, и почти на экваторе, местах, казалось бы весьма далёких от нас, до которых нам мало дела. Но мы пристально всматриваемся в психологию людей, которые живут «за бугром», которые умело работают, воюют, любят, веселятся по-своему, переживают, стремятся к счастью.

Мне кажется, что книга была бы встречена с интересом русским читателем. Сейчас мы получили возможность слушать, смотреть и читать то, что во всём мире ценилось и внушало интерес и любовь много лет. Не так давно наш читатель получил возможность прочитать «Унесённые ветром», «Доктора Живаго». А ведь во всём мире фильмы по этим книгам пользуются неизменным успехом.

Эта книга попалась мне в сценарном варианте. Я не знаю, есть ли другие версии. О писателе тоже ничего не знаю. По сведениям ВГБИЛ (1989 год) перевода её на русский язык нет.

Вершин Аллегенских гор не было видно, они затерялись в мутном рассвете, подёрнутом грязными облаками. Крупные влажные снежинки мерно падали, покрывая собой тающие грязные сугробы по обочинам шоссе. Это был первый снег в новом году.

Большой дизельный грузовик с прицепом был единственной машиной на шестиполосном шоссе на четверть мили вокруг. Его двигатель мерно гудел. Дворники на лобовом стекле методично сбрасывали снег. Шофер зевнул, слегка приподнялся и сквозь штаны одернул сбившиеся трусы. Он опустился на сиденье, снова зевнул и включил указатель поворотов.

Дважды выжав сцепление, он начал переключать скорости.

Двигатель ревел всё сильнее по мере того, как машина замедляла ход. Приближаясь к спуску, шофер притормозил, и грузовик мягко съехал с шоссе на старую двухполосную дорогу. Белая надпись на зелёном фоне щита на обочине гласила:

«Клэртон. Население 36 500 человек».

Город лежал в узкой речной долине, протянувшись по склонам. Дома казались маленькими темными точками в свете тусклого утра и тумане вихрящегося снега.

Но ни снег, ни тусклый свет не могли скрыть или хотя бы приуменьшить размеры расползшегося туловища и маячивших башен гигантского металлургического завода.

Он подминал под себя городишко и, казалось, бросал вызов даже горам. Он растекался и извивался, расходясь в разные стороны, рисуя слишком крупную и сложную картину, которую нельзя было охватить одним взглядом. Завод как бы присел между пятью огромными доменными башнями высотой в двенадцать этажей, извергавшими белые клубы дыма. Пониже торчали трубы. Клубы пара вырывались из них и медленно поднимались вверх, растворяясь в холодном воздухе. Сквозь множество пыльных окон заводских зданий видны были всполохи огня.

Водитель прибавил скорость, и, набирая обороты, двигатель заревел громче. И всё же гул огромного завода проникал и сюда, хоть и приглушённо, но вполне ощутимо.

Лязг. Шипенье. Визг. Грохот. Долгий, глубокий стон.

Шофер покачал головой, как бы пугаясь такой ошеломляющей индустриальной мощи и благодаря свою машину и длинные просторные дороги, где проходили его дни.

Приближалась развилка. Правая дорога поднималась к горам, левая сворачивала на Дивижн-стрит, главную магистраль Клэртона. Почти с неохотой водитель свернул на Дивижн-стрит, служившую границей между дальними подступами к заводу на западной стороне и нагромождением ветхих викторианских домишек на востоке. Дома были с островерхими крышами и балконами-фонарями; иногда казалось, что они не разваливаются только потому, что их удерживает множество труб, вьющихся между домами, повисающих на столбах там, где пролёты слишком велики. Дома были тёмными и мрачными, расползались вверх по холмам лабиринтом узких, извилистых улиц.