Э. Кордер: Охотник на оленей

Анджела пришла к Стивену рано утром, с чемоданами и небольшой картонной коробкой, наполненной безделушками и сувенирами детства. Отец Стивена умер несколько лет назад. Стивен был младшим ребёнком в семье и единственным, оставшимся жить дома. Поскольку Анджела была старшей из пятерых детей, и так как дом у неё был переполнен, решили, что переедет она к Стивену и будет жить с его матерью, пока он не вернётся со службы.

Комната была плохо освещена, обои старые и выцветшие. Анджеле это вовсе не нравилось, и она надеялась, что ей удастся заполучить другую комнату.

Но дело было не в комнате. Анджела была достаточно наблюдательной, чтобы понять это. Всё было не так в этом доме: запахи, к которым она не привыкла, повороты в коридорах, которые ей были внове, непривычные по форме подушки на диванах. Всё было не так. Всё незнакомо. И ещё — она была беременна. Она была напугана, расстроена и в полном смятении.

Анджела уже в свадебном платье. Она приподняла вуаль и пошла посмотреться в зеркало.

Хороша ли?

Она попыталась посмотреть на себя глазами Стивена, глазами его матери, его друзей.

Её охватило сомнение.

Анджела постаралась задержать дыхание, чтобы живот не слишком выпирал. Он и так уже стал довольно округлым. Ничего не вышло.

— О, Господи! — воскликнула она.

Позабыв про живот, она посмотрела сама себе в глаза.

— Да, — искренно произнесла она.

Покачала головой, на мгновенье зажмурила глаза, снова открыла их.

— Да, — сказала она с затаённой страстью.

Нахмурилась.

— Да, — робко, лукаво выдохнула она.

Глубоко вздохнула.

— Да, ох, да, да, да. Ох!

Она повернулась и бросилась на кровать.

Всхлипнула, скомкала покрывало и зарылась в него лицом, подавляя рыдания.

Поплакав пару минут, она почувствовала себя лучше.

Распрямившись, она села и начала искать в открытом чемодане пачку бумажных салфеток. Она наткнулась на квадратную картонку, примерно такую, какую вкладывают в новые рубашки. На ней было написано: «Вот примерно так. Более-менее. С любовью, мама.»

Она перевернула картонку. На нее была наклеена фотография картины Микеланджело «Давид». Гордый, мускулистый, прекрасный, обнажённый.

Бар Джона Уэлча был битком набит шумными сталеварами. Гремел музыкальный автомат. Спортивный комментатор по телевизору, установленному над дверью, объявил, что команда «Орлы» из Филадельфии выигрывает у оклендских «Наездников» со счётом 14:0. Сигарный и сигаретный дым тяжёлыми клубами вился между многочисленных оленьих голов, развешанных на стенах, у лакированных форелей и окуней, укреплённых на панелях красного и орехового дерева, у чучел фазанов и перепелов, а также рыжей лисицы, стоявшей лапами на ветке, уставившись невидящими стеклянными глазами в пустое пространство. В рамках висели фотографии мужчин в шотландских куртках с ружьями на фоне оленей, брошенных на капоты машин. Туша черного медведя была привязана к багажнику на крыше автомобиля.

Майкл со своей бригадой ввалился в бар.

Джон Уэлч завопил:

— Посмотрите, кто пришёл! — Он вышел из-за стойки бара, сгрёб Стивена медвежьими объятиями и начал подбрасывать его вверх. Уэлч был на пару лет старше Стивена — уже под тридцать — и почти такой же крупный, как Аксел.

Мужчины повскакивали из-за столов и с табуретов у стойки бара и сгрудились вокруг. Они хлопали Стивена по плечу, по спине, ерошили ему волосы, поздравляя его.

Стивен переносил всё это смущенно, но добродушно. Уэлч наконец отпустил его.

Мужчины стали совать ему стаканы.

— За мой счёт, Стив. Сегодня ты последний день холостякуешь.

— Выпей, Стив, сегодня тебе понадобится сила.

Ник глянул вверх на телевизор.

— Эй! — воскликнул он. — Я спорил на сто долларов, что «Орлы» выиграют!

Аксел схватил с бара неполный кувшин с пивом и выпил его залпом.

Стэн заорал:

— А я спорю на двадцать, что защитник «Орлов» носит юбку!

— Ети твою в корень! — сказал Аксел и заплакал.

Линда, подружка невесты на предстоящей свадьбе, хлопотала на кухне. Тонкая, почти хрупкая девушка с бледным лицом и длинными черными волосами. Она неотразимо красива, но сейчас была чем-то озабочена. Она закусила нижнюю губу.

Взгляд у неё устремлён в потолок.

Из спальни наверху доносился глухой шум. Он становился всё громче и громче.

Раздался какой-то треск, потом снова. Там швыряли мебель. Ещё один резкий удар, затем всё стихло.

Линда покачала головой. Подошла к буфету, взяла поднос и переставила его на подставку рядом с плитой. Поставила на поднос тарелку, чашку с блюдцем, положила салфетку. Вставила в тостер два куска хлеба, налила супу из кастрюли на плите в тарелку. Бросила в чашку пакетик с чаем, залила кипятком. Когда ломти выскочили из тостера, намазала их маслом и положила рядом с тарелкой. Подняла поднос и понесла из кухни вверх по лестнице к закрытой двери. Постучала.