Генрих Гофман - Самолет подбит над целью

Конечно, можно было их обойти стороной. Но Георгию страстно хотелось посмотреть на эти груды металла — он никогда раньше не видел вот так рядом, на земле, результаты воздушных ударов.

«Наверно, у машин никого нет. В конце концов, за ними можно спрятаться, если кто-нибудь появится», — решил он и зашагал к дороге.

Ближе к машинам Георгий стал пробираться осторожней. По ровному открытому полю он крался, лишь когда луна скрывалась за облаками. Как только она выглядывала, Георгий ложился на снег и лежал неподвижно. Никогда раньше он не предполагал, что луна так щедро может освещать землю. Хотелось глубже зарыться в снег, спрятать себя от случайного вражеского взгляда.

Опасения оказались напрасными. Подобравшись вплотную, он убедился, что у машин никого нет. Он обошел их и осмотрел при лунном свете развороченные прямыми попаданиями снарядов капоты, бензиновые бачки, кузовы.

Вдруг Георгий ясно услышал скрип приближающихся саней. Маскируясь в тени, он забрался внутрь автобуса. Стекла окошек были выбиты. Два походных металлических столика с вырванными из пола ножками перекосились набок.

Лошадь была уже совсем близко. Георгий увидел человека, сидящего в санях. Ясно вырисовывался немецкий автомат на плече.

— Трр... — послышалось на дороге. Лошадь остановилась. — Ишь, как угораздило.

Снег захрустел под ногами. Человек обошел кузов автобуса.

— Хенде хох! — крикнул Георгий.

— Я свой, их полицай, — проговорил тот и поднял руки.

Георгий, не опуская автомата, скомандовал:

— Не разговаривай, поворачивайся кругом. Пошевелишься — застрелю на месте, — и полушепотом повелительно добавил, назвав первую попавшуюся на язык фамилию: — Иванов, обезоружить его.

Когда полицай повернулся спиной, Георгий выпрыгнул из автобуса. Он снял с полицая автомат, затем переложил в свой карман пистолет, извлеченный из кобуры предателя.

— Иди к лошади! — он ткнул его в спину дулом автомата.

— Хоть ноги-то мне развяжите. Я их, кажется, уже отморозил, — послышался из саней чей-то жалобный, молящий голос.

Эта мольба, похожая на стон, прозвучала так тихо, что, казалось, донеслась откуда-то из-под снега.

От неожиданности Георгий едва не отпрянул в сторону.

Подойдя вплотную к саням, он увидел пленного. Толстые веревки были перехлестнуты на его груди.

— Не оборачивайся! Руки назад! — приказал Георгий полицаю и вожжами накрепко связал ему руки. Потом быстро вытащил нож и перерезал веревки, которыми был связан пленный.

— Кто вы? — спросил он.

— Танкист я, из плена бежал, — ответил человек, пытаясь подняться. Но отекшие ноги не держали его — он со стоном повалился в сани. — Двое нас было. Спрятались на одном хуторе. А этот вот, подлец, поймал. Товарищ мой бежать хотел, так он его из автомата. Наповал.

Георгий подошел к полицаю и развязал ему руки.

— Снимай шинель!

Полицай медленно снял ремень, на котором висела кобура, стянул с себя шинель и вдруг бросился на колени и, протягивая к Георгию трясущиеся руки, взмолился:

— Простите, простите! Не убивайте, детишки у меня, не убивайте...

Георгий много раз уничтожал врага. Но то было с самолета. А сейчас он не мог решиться вот так, просто убить предателя, просящего о пощаде.

— Дайте я его, — приковылял танкист. — Он у меня на глазах друга убил и не поморщился, собака. — Танкист с силой рванул автомат из рук Карлова.

Полицай, хватая Георгия за ноги, продолжал всхлипывать:

— Не убивайте, детки у меня, не убивайте...

Георгий отвел в сторону автомат, уже поднятый танкистом для выстрела.

— Нас здесь двое, советских людей двое. Мы имеем право судить изменников. Мы решили расстрелять тебя за предательство, за убийство человека. — Георгий не почувствовал, как полицай вытащил нож из-за голенища его валенка. — Именем Союза Советских...

В этот момент полицай, словно выпрямившаяся пружина, вскочил на ноги, и в лунном свете блеснуло над Карловым стальное лезвие. Но танкист уже нажал курок автомата — в то же мгновение барабанной дробью рассыпалась короткая очередь. Выронив нож, полицай замертво повалился в снег к ногам летчика.

Лошадь шарахнулась в сторону. Георгий поднял с дороги шинель и ремень, обыскал карманы убитого и взял его документы. Затем вместе с танкистом они оттащили труп от дороги и забросали снегом.

В санях, когда лошадь трусила по дороге в сторону фронта, Георгий отдал новому знакомому шубу, а сам надел шинель полицая. Танкист обнял и расцеловал Карлова.