Генрих Гофман - Самолет подбит над целью

Занесло снегом Сальские степи. Безмолвной пустыней раскинулась белая гладь. Окинь взглядом горизонт — не увидишь ни одного дымка. Но и здесь прошла война. Из сугробов, словно ураганом поваленные столбы, торчат десятки стволов разбитых орудий. Чернеют башни исковерканных танков.

Небо затянуто серой мглой. Низко над землей стелются рваные клочья облаков.

По проселочной дороге в тыл ведут группу пленных предателей. У самых обочин в белых меховых полушубках, с автоматами наперевес шагают конвоиры. Позади тащится лошадь, запряженная в сани-розвальни.

Понуря головы, бредут люди, потерявшие честь. Они предали Родину. Предали свой народ, пошли в услужение к фашистам. Тяжело переставляя ноги, идут вперемежку власовцы и полицаи, бургомистры и старосты — те, кто не успел бежать с отступающим врагом.

Сильный ветер с востока обжигает их лица. Снежная поземка хлещет в глаза. Сцепленные руки втиснуты в рукава пальто и шинелей. Сутулясь, бочком, с трудом преодолевая порывы ветра, они идут по заснеженной степи.

А навстречу, от Сталинграда, движутся войска, отстоявшие город. И сильнее леденящего ветра обжигают предателей гневные, полные презрения взгляды людей. Каждый раз, встречаясь с этими взглядами, пленные опускают глаза. Лишь один из них, в синей шинели полицая, с волнением смотрит на советских воинов, погнавших врага от великой русской реки. Горечь и отчаяние в его глазах. Зубы стиснуты так, что перекатываются желваки на скулах.

Вдруг, сорвав с головы рыжий треух, он бросил его на землю и рванулся к конвоиру:

— Стреляйте! Не могу идти дальше! Не могу идти вместе с ними, — кивнул он на предателей. — Я — Карлов. Летчик Карлов, командир эскадрильи штурмовиков.

— Зачем же стрелять, если ты летчик, — успокаивает его конвоир. — Придем на место, там и разберутся.

И бредет дальше группа пленных. Метет и кружит снежная поземка. Медленно движется под конвоем на восток один из храбрейших летчиков Сталинградского фронта. Как могло случиться, что мужественный командир лейтенант Георгий Карлов попал в эту группу пленных предателей?

Это было восьмого января 1943 года. Матовый солнечный диск, прячась в морозной туманной дымке, уже приближался к горизонту. Над заснеженной равниной аэродрома у станицы Барабанщиков на бреющей высоте пронесся самолет-штурмовик и взмыл в небо.

На высоте около четырехсот метров самолет развернулся влево, из его брюха медленно выползло шасси. Описав в воздухе большой круг, штурмовик пошел на посадку. Оборвался надрывный гул мотора, послышались громкие выхлопы. Самолет, щупая колесами укатанный снег, несся над посадочной полосой.

Вот он вплотную притерся к земле и, повизгивая тормозами, покатился по разглаженной поверхности летного поля. В тот момент, когда он, казалось, должен был остановиться, вновь взревел мотор и самолет, вздымая клубящиеся снежные вихри, порулил к черным полотнищам, разложенным буквой «Т» на ослепительно белом снегу.

Недалеко от посадочных знаков штурмовик остановился. Затих рев мотора. Лопасти винта со свистом провернулись на два-три оборота и неподвижно стали. Из кабины неуклюже вылез летчик. Сняв на крыле парашют, он легко спрыгнул на землю и зашагал к группе людей, стоявших неподалеку, у входа в штабную землянку, и придирчиво наблюдавших оттуда за посадкой командира дивизии.

— Становись! — подал команду широкоплечий богатырь — командир полка майор Емельянов, не раз отличившийся смелыми и дерзкими ударами по врагу.

Летчики быстро построились в одну шеренгу.

— Смирно! — Майор пошел навстречу полковнику Рубанову. Остановившись в трех шагах от него и приложив руку к головному убору, он доложил:

— Товарищ полковник! Летный состав шестьсот двадцать второго штурмового авиационного полка построен по вашему приказанию.

— Здравствуйте, Емельянов. — Командир дивизии пожал руку майору и, повернувшись к строю, громко произнес:

— Здравствуйте, будущие гвардейцы!

В ответ дружное, четкое «Здравия желаем, товарищ полковник!» раскатилось в морозном воздухе.

— У народа, у армии, у всех нас одна думка: что в Сталинграде? Чем помочь Сталинграду? — обратился Рубанов к летчикам. — Шестая армия немцев схвачена за горло кольцом наших войск. Танки Манштейна рвались ей на выручку, но они разгромлены. Остатки их откатываются на запад под ударами наших частей. В этом есть и ваша заслуга.