Бруно Апиц - В волчьей пасти

Он на минуту умолк. Кремер мрачно смотрел перед собой. Видно было, что слова Бохова подействовали на него. Доказывая Кремеру неосуществимость его желания, Бохов развил дальше его же мысль.

— Ты берешь у Гефеля ребенка и где-нибудь его скрываешь. Хорошо. Можешь ли ты скрыть и тот факт, что ребенок взят у Гефеля? Вмешивается случай, и ребенка находят…

Кремер поднял руки, пытаясь остановить Бохова, но тот продолжал:

— Всего-навсего случай, Вальтер, у нас же немалый опыт, дружище! Достаточно мелочи, и самое верное дело проваливается… Вот такой мелочью, видишь ли, является этот ребенок. Ты не можешь зарыть его, как дохлую кошку. Кто-нибудь должен смотреть за малюткой. Этот человек попадает в карцер и… выдает тебя.

Тут Кремера уже нельзя было сдержать, он от души расхохотался.

— Они скорей укокошат меня, чем дождутся, чтоб я…

— Я тебе верю, Вальтер, — тепло ответил Бохов. — Я тебе верю безусловно. Но что будет, если тебя прикончат?

— Ну, что же тогда? — торжествующе спросил Кремер.

— Ребенок-то останется.

— Ну то-то! — снова с победоносным видом возразил Кремер. Бохов горестно улыбнулся.

— Семь тысяч советских офицеров получили пулю в затылок, и ни один из них так и не узнал, что эсэсовец в халате врача, ставивший его перед измерительной рейкой, был его убийцей…

— Какое отношение имеет это к ребенку? — сердито спросил Кремер.

Однако Бохов с большой настойчивостью продолжал:

— От тебя они уже ничего не добьются. Ты мертв. Но ты же знаешь их методы. Кто скажет, что они не потащат ребенка в Веймар? Там они посадят его на колени какой-нибудь обученной нацистской тетушке: «Ты из лагеря Бухенвальд, бедняжка? Как звали доброго дядю, который прятал тебя от злых эсэсовцев?» — Кремер стал прислушиваться к словам Бохова. — И славная тетушка до тех пор будет выспрашивать у ребенка — по-немецки, по-русски, по-польски, смотря, какой язык малыш понимает, пока он… И тогда, Вальтер, не останется никого, кто мог бы прикрыть Гефеля своей широкой спиной.

Бохов сунул руки в карманы. Он сказал достаточно. Оба помолчали. Наконец Кремер, после мучительного раздумья приняв решение, сказал:

— Я и зайду к Гефелю…

Он преодолел себя. Бохов тепло улыбнулся другу.

— И вовсе не известно, что в эшелоне ребенок… Я хочу сказать… если поляк сумел привезти малыша сюда, он сумеет провезти его и дальше. И хотя мы обычно боимся случайностей, сейчас будем надеяться на них. Большего мы сделать не в силах.

Кремер молча кивнул. Бохов понял, что вопрос исчерпан.

— Теперь о санитарной команде, — сказал он, переходя к другой проблеме. — Тут надо действовать быстро.

Первой его мыслью было использовать эту команду как информационную группу. Возможность была чрезвычайно заманчива. Но затем у него возникли сомнения. Клуттиг искал врагов. Бохов почесал щетинистый затылок.

— Если бы только знать, чего они хотят!

— Тут все будет в порядке, — высказал свое мнение Кремер. — Приказ исходит от начальника лагеря.

Бохов недоверчиво махнул рукой.

— Что приказывает Швааль и что делает из этого Клуттиг, не одно и то же.

— Поэтому тому я и говорю, — быстро перебил его Кремер, — предоставьте санитарную команду мне. Предоставьте полностью!

Бохов широко раскрыл глаза.

— Что ты задумал?

Кремер хитро улыбнулся.

— То же, что и ты.

— Что и я? — притворился непонимающим Бохов.

— Слушай, довольно тебе изображать из себя конспиратора, — обозлился Кремер, — мне это надоело. Есть у тебя мыслишки насчет санитарной команды? — Кремер постучал себе по виску. — Может, и в моей голове сидят те же мысли.

Бохов почувствовал себя застигнутым врасплох. Он провел обеими руками по щекам. Кремер торжествовал.

— Вот видишь! О чем думаем мы двое, о том будут думать и товарищи, которых я сегодня же подберу. Ты полагаешь, они станут ждать, чтобы я им подмигнул? Они и так будут смотреть в оба, когда попадут за ворота. При тайном руководстве и без тайного руководства… о котором они ничего не знают, — поспешно добавил он, чтобы успокоить Бохова. — В этом ты можешь быть уверен. А о том, что они там, за воротами, высмотрят, я, конечно, буду знать. Зачем же тебе создавать сложную систему связи, когда через меня известия пойдут по прямому проводу?

Бохов согласился не сразу, и Кремер дал ему время подумать. Предложение было разумное. Но без одобрения ИЛКа Бохов не мог дать на него согласие, ибо тем самым пассивная до сих пор роль старосты лагеря превращалась в активную. Кремер заметил, что Бохов колеблется.