Владимир Рудный - Гангутцы

Экхольму перевалило за пятьдесят. Его воинственный пыл угас два десятилетия назад. Удрать бы в Берлин или, еще лучше, в самый захолустный городок Южной Америки! Но хозяевам он нужен здесь, именно здесь. То тайный представитель французского штаба потребовал списки прогитлеровски настроенных офицеров округа; то шеф из Лондона прислал курьера для переброски в Хельсинки, в генеральный штаб; то Экхольма срочно вызвал в Ваазу германский резидент и заставил точно описать все, что делали, что говорили и о чем думали на Ханко английский и французский офицеры.

Тайный курьер из Лондона был английским морским офицером; он прибыл в начале января сорокового года на транспорте, зафрахтованном финнами у англичан. Путь в гавань транспорту пробил шведский ледокол; транспорт прошел под нейтральным турецким флагом и привез американское оружие.

Экхольм уже запутался во всех этих комбинациях с флагами, нейтралитетом и международным правом.

Англичанина он принял в гостиной дачи маршала, у пылающего камина. Камин горел неровно, погода портилась, и в трубе порывами завывал ветер.

Гостю здесь нравилось — он не думал встретить в хмурой Финляндии такой уютный уголок. Он ждал самолета из Хельсинки. Неужели придется расстаться с этим раем и лететь куда-то над чужой воюющей страной?.. Почему не поехать поездом? Или, еще спокойнее, автомашиной? Что за спешка в конце концов?.. Он лениво слушал хозяина, тот старательно внушал ему, что англичане и французы скорее должны последовать примеру кайзера, который именно через Ханко в 1918 году ввел в Финляндию оккупационные войска.

— К чему добиваться транзита через Скандинавию, когда наш порт способен принять корабли любого тоннажа? — убеждал Экхольм. — Ваши газеты шумят, угрожают Советам войной. Ваш посол покинул Москву. Но где решительные действия? Вы теряете золотое время!..

Англичанину надоели назойливые советы этого финна, адресованные британскому премьеру и королю. В Лондоне сами знают, что надо делать. Он всего лишь курьер. Ему поручено согласовать с финским штабом сроки высадки экспедиционных войск, а не решать мировые проблемы с этим разговорчивым агентом Интеллидженс сервис. «Не исключено, что, помимо Британии, этот Экхольм обслуживает и германский вермахт, — в малых странах это принято».

Из вежливости англичанин возражал:

— А русские? Их флот и авиация базируются в Палдиски, Таллине и Либаве. Ваши друзья в Прибалтике вас предали.

— Главные силы русских заперты в Кронштадте. У вас на Западе склонны преувеличивать могущество советского флота. Флот Британии когда-то не побоялся флота императорской России и высадил на Ганге десант…

Вошел майор, начальник противовоздушной обороны, и доложил, что над полуостровом появились два русских истребителя. «Давно их не было! — зло подумал Экхольм. — Только утром подожгли эшелон на станции». Он сказал возможно спокойнее:

— Это штурмовики. Их интересует пароход, на котором вы прибыли. Но вам это уже не страшно…

— Это разведчики, господин полковник, — поправил Экхольма майор; он внимательно смотрел на незнакомого англичанина. — Они настойчиво обстреливают позиции резервных батарей на островах восточного сектора.

— Батареи обнаружены?

— Не думаю. Батареи хорошо замаскированы, огня не открывают. Но русские все время возвращаются к Руссарэ и Густавсверну.

— Огня не открывать! — Экхольм раздраженно махнул рукой, и майор исчез.

А русские летчики вели себя странно.

Штурмовику проще стороной обойти зенитные батареи, проскочить к гавани или к западному берегу либо промчаться над самым лесом к материку, чтобы внезапно появиться вон там, где вьются дымки паровозов, — над станцией Таммисаари; в этом искусство летчика: средь бела дня скрытно и неожиданно проникнуть в стан врага, сделать свое дело и молниеносно уйти. Но русские, очевидно, преследовали другую цель. Они желали, чтобы противник оказался бдительнее, чем обычно, чтобы их вовремя обнаружили и чтобы зенитки — побольше зениток! — открыли по ним огонь.

Оба самолета прошли над скалистым Руссарэ. Остров выглядел покинутым. Орудийная прислуга спряталась. В домах успели погасить печи — ни дымка. Но снег кругом задымленный. Рядом Густавсверн. Над островом самолеты пронеслись так быстро, что трудно было летчикам что-либо разглядеть. Только две тропки могли заметить русские: одна протоптана в снегу от домика смотрителя маяка вниз, к бухте, другая — к развалинам старинного русского форта, там была спрятана сильная зенитная батарея.