Сергей Кольцов - Тихая разведка

Все это вместе взятое отрицательно действовало на психику командующего, вызывало болезненную нерешительность: как доложить «НАВЕРХ»? Ставило его в ряд с человеком, пытающимся прыгнуть с помоста в холодную воду.

Наконец, он нашелся, оценив свое решение позже. Он набрал телефонный код своего высокого покровителя, жившего когда-то на одной улице с ним через дом, однокашника по гимназии и военному училищу, с которым и поныне находился, несмотря на редкие встречи, в прочных дружеских отношениях — начальнику партийной канцелярии Рейха Мартину Борману. К вящему удовлетворению Веллера, тот был на месте в своем кабинете. Борман внимательно, не перебивая и не расспрашивая, выслушал Веллера до конца, и, давая критическую оценку услышанному, спросил:

— Что произошло со штандартенфюрером Фалькенбергом и долго ли он будет находиться на попечении врачей?

Получив исчерпывающий ответ, он сказал:

— За подобную новость, Людвиг, фюрер по головке не погладит. Твое отсутствие в штабе группы несколько меняет дело, но не снимает ответственности. И в отсутствие попа его приход обязан работать, как заботливо смазанный механизм. Что посеешь — то пожнешь. Считаю: представление Крюгера к званию штандартенфюрера преждевременно. Конечно, постараюсь в какой-то степени смягчить эффект ЧП в знак нашей старинной дружбы, обергруппенфюрер. А почему вы не поставите об этом в известность непосредственного шефа, рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера? Молчите, Людвиг? Он о вас, — перешел Борман с Веллером на «вы», — неплохого мнения. Кстати, вы приняли его предложение о переходе на такой ответственный пост… Впрочем, это далеко не телефонный разговор…

«И откуда Борман знает такие подробности? Хотя Гиммлер и Мартин… впрочем, и последний — тонкий интриган, и может принять любую позу»…

— Рейхсфюрер! Только после того, когда свои знания и весь свой опыт военного вложу в контрудар, против наносимого удара русскими…

— Очень хороший, достойный ответ моего однокашника! Ваша фраза будет доведена до фюрера. Просьбу, надеюсь, решу в самом лучшем виде. Хайль Гитлер! До встречи, обергруппенфюрер. — Веллер положил телефонную трубку на рычаг и нажал кнопку под столом.

Вошел адъютант Генри.

— Я очень голоден, дорогой. Мне бы паюсной икры, только свежей, кофе и хлеба. Все вопросы по телефонным звонкам, если в вашей компетенции, разрешайте сами. Если нет, опасайтесь личного дилетантства и адресуйте полковнику Цернеру. С вашего разрешения, Генри, — Веллер позволил себе ничего не значащую улыбку, — отправляюсь принимать сонные ванны.

…Занимался рассвет нового дня, но в лесу все еще крылась мрачноватая ночная дымка, гнездилась чуткая тишина. Изнуренные трудным маршем и излишней ношей, люди капитана Черемушкина достигли крошечной уютной поляны на северной опушке густой березовой рощи. Из этой самой рощи вчерашним ранним вечером выходили в эфир, зная, что от точки радиообмена до населенного пункта Стрекалино не больше одного армейского перехода.

Прилегли на время, чтобы унялись от зуда ноги, да так внезапно и уснули, под тремя единственными на поляне пушистыми соснами — тройняшками, тесно прижавшись друг к дружке, создавая как бы искусственный микроклимат. Проснувшись, поняли свой недочет: молча, безо всяких усилий могли в момент взять их жизнь те, что шли по пятам за ними.

Поднявшись первым, младший сержант Глеб Сабуров, потянувшись до хруста суховатым телом, шутя буркнул:

— Эх! Мужика бы! — и осекся, виновато посмотрев по сторонам.

Но Ковровой уже рядом не было: она в стороне, среди беломолочных стволов берез, занималась утренним туалетом.

— Чумной ты, Глеб. Мне бы хлеба горбушку с маслом в палец, чтобы сразу в рот не влезла, — посмеиваясь, отозвался сержант Мудрый.

— То-то вы и здоровые, как бугаи племенные в колхозном стаде, — хмуровато посмотрев на обоих, покачал головой ефрейтор Цветохин.

— Большому калач, а малому все, что останется?.. — с юмористическим уклоном проговорил, было, старший сержант Касаткин, но Черемушкин остановил его поднятой вверх рукой.

— Миша и ты, Аркадий, — невидимками в глубь рощи: чуется мне запах свежесваренного кофе.

Вернулись оба, как всегда, очень быстро. Торопливо, как-то бочком держа «шмайссер» в руке на весу, Касаткин подошел к командиру и сказал так, как будто он и Цветохин открыли великую тайну:

— Товарищ капитан! Почти рядом с нами, метрах в восьмистах, немецкие егеря делают разминку. Кофе действительно двое из них готовят…