Сергей Кольцов - Тихая разведка

— Дай-то Бог, командир! Вашими устами да мед пить.

Все было бы так, как предрешил в своей мечте о Большой Земле гвардии капитан Черемушкин. Если бы… Если бы там, в штабе армии, человек, коему была поручена забота о судьбах человеческих, по недомыслию, граничащему с преступлением, не совершил роковую ошибку. Но… Порой в пылу невыдуманных, но непредсказуемых, желаний человеку видится то, какие картины рисует его яркое воображение, вызывая впоследствии горчайшие разочарования.

Радиостанции немецкого гарнизона районного центра Стрекалино удалось перехватить ведущийся сложным шифром радиообмен между неизвестными радиостанциями, из которых одна прослушивалась четко, без каких-либо помех, а вторая находилась на расстоянии, исключающем возможности пеленгатора. Из этого можно было заключить: обе они — русские, причем, первая, в процессе работы обнаружена в шести километрах от Стрекалина, в северо-восточном направлении. Начальник гарнизона Стрекалино немедленно поставил в известность штаб группы «Феникс». И пошло-поехало. Разрозненные, бродящие по лесу в поисках русской разведгруппы немецкие подразделения начали стягиваться в заданный район.

Не зная, возможно, только предчувствуя, какая хмара надвигается над ними Черемушкин делился мыслями с Ковровой, касаясь пальцами еще не снятого ею со своих плеч черного френча штурмфюрера СС.

— Послушай, Наталья. Пора бы нам освободиться от черной эсэсовской шкуры. Конечно, война еще не кончилась и униформа СС, не раз выручавшая нас, может еще пригодиться. Будем хранить ее, как семейную реликвию. Ты согласна со мной, Нат… Это же здорово будет — рассказывать про былое. Детишки, внуки наши будут слушать их, как байки дедушки и бабушки. — Черемушкин вздохнул с какой-то непонятной грустью, которую раньше за ним Коврова не замечала.

— Не переживай Женя-Женечка. Все образуется. Просто ты очень устал. Признаюсь, устала, зверски устала и я. Чувствую, что и морально стала сдавать храбрая зайчиха. — Она не стала больше беспокоить словами и так чем-то расстроенного близкого ей человека. В душе Натальи происходил глубокий разлад между действительностью и оптимистическими планами. Подняв руку, стала нежно теребить его волосы. — Женя, Женечка. Имя-то какое мягкое, женское. Как бы хотелось… — Женщина испуганно, словно коснувшись пальцами горячего предмета, отдернула руку, нащупывая возле себя оружие. — Смотри, — прошептала она, вжимаясь телом в землю и стараясь не дышать.

Черемушкин мгновенно отреагировал на порывистое движение подруги, подтянул к себе автомат и, скосив в левую сторону глаза, осмотрел лежащих в траве товарищей. (Они ведь договорились через полчаса, оставив для охраны лагеря и пленного — Касаткина с Антоновым, идти на работы для подготовки просеки к приему самолета). Убедился, те видят то же самое, что и он с Ковровой.

В густеющих сумерках в метрах пятидесяти от расположившихся разведчиков с пленным бригаденфюрером СС Вайсом на просеку с южной стороны, цепочкой по фронту, выходили немецкие солдаты: рослые, крепкие, уверенные в себе парни в кепи с длинными козырьками. Шли крадущимся шагом, по-охотничьи держа в руках автоматы.

Черемушкин, взглянув на вражеских солдат, сразу же определил, что это егеря, отборные немецкие части, пожалуй, посильнее, чем эсэсовские: стойкие в обороне, неустрашимые и упорные в натиске при штурмовых атаках. Во все времена в армиях всех народов существовали прославленные, отборные части. Латники Александра Македонского, ветераны Тюрення, гренадеры Наполеона, бывалые солдаты Веллингтона не раз решали судьбу боя там, где другие войска были бессильны добиться успеха.

Неожиданно продвигающаяся вперед шеренга замерла. Солдаты, не выпуская из рук оружия, присели на корточки, ожидая дальнейших распоряжений. Невооруженным глазом было уже хорошо видно, как отделившиеся от строя и сошедшиеся в центре внушительной цепи трое офицеров рассматривали карту. Один из них, длинный, как колодезный журавль, что-то сказал другому, низкорослому молодому крепышу. Офицер-журавль, видимо старший, взмахнул перед собой рукой, и шеренга продолжила путь на северо-запад.

Черемушкин движением пальцев подозвал к себе Касаткина и сказал, чтобы он очень осторожно перешел на восточную сторону оврага и осмотревшись, вернулся бы назад и доложил о своих впечатлениях.

Касаткин сделал это быстро и сказал возвратившись, что не покинь облюбованную ранее поляну при спуске в овраг, не сидеть бы им сейчас в ожидании самолета. «Пара минут — и вся разведгруппа могла быть на хорошем крючке».