Егор Лосев - Резервисты

Во-первых, он поселился у нас в казарме, а не в офицерской комнате на две койки. Во-вторых, он выбрал койку Хаима, и в-третьих, Эрез мог часами лежать неподвижно с открытыми глазами, глядя в потолок. Если к нему обращались по делам, не связанным с его обязанностями, он мог просто не заметить. Кроме того, Эрез чувствовал каким-то седьмым чувством фугасы, мины и боевиков вообще.

Через несколько дней взвод пылил, растянувшись в два ряда вдоль дороги, делая «птихат цир». Уже больше часа, разморенные майским солнцем, мы тащились за саперами, спотыкаясь о щебенку и глотая пыль. Дорога все время шла в гору, пот стекал из-под каски и щипал глаза, бронежилет огромным горчичником прилип к телу. Мы устали, однако в любую секунду были готовы огрызнуться огнем.

В ста метрах впереди дорога заворачивала, редкие кусты на обочине ближе к повороту переходили в густые заросли. Эрез в нарушение всех инструкций шел рядом со следопытом. Вдруг они остановились, мы тоже послушно встали и опустились на одно колено. В воздухе повисла тишина, прерываемая лишь завыванием ветра. Эрез стоял, прислушиваясь к чему-то. За его спиной, теребя антенну рации, в недоумении застыл недавно вернувшийся из госпиталя Моше. Саперы выдвинулись вперед и стали что-то изучать на обочине. Наконец Эрез шагнул вперед, жестом подозвав Аюба и Мишаню. Проходя мимо саперов, он перебросился с ними парой слов, затем все трое втянулись в заросли, шагая след в след по едва заметной тропке. Секунды тянулись, словно падающие капли воды из плохо завинченного крана, но ничего не происходило. Зорик достал было фляжку, но, почувствовав искрившее в воздухе напряжение, сунул ее обратно в чехол, и в этот момент за поворотом прозвучали выстрелы. Четко грохнула Мишанина винтовка, пулеметная очередь почти совпала с ней, и снова все стихло. Наконец саперы махнули нам и двинулись вперед. Сразу за поворотом, на обочине лежал боевик в новеньком камуфляже, все еще сжимая в руках винтовку. Голова его была разворочена пулей, на уцелевшей части лица зеленели разводы камуфляжной краски.

— М-да, — пробормотал Зорик, проходя мимо, — причина смерти типичная асфиксия!

Метрах в пятидесяти далее, около полузакопанного фугаса, лежало еще одно тело. Эрез стоял над ним, держа в руках трофейный «АК-47». Отстегнув магазин, он клацнул затвором, выщелкивая патрон из ствола, и аккуратно положил «калаш» на землю. Весь его облик говорил о том, что он испытывает ностальгию. Зорик тоже обратил внимание на то, каким взглядом лейтенант смотрел на «АК». За обедом мы поговорили с Зориком и пришли к выводу, что наш новый командир имел в прошлом отношение к морским коммандос, у них «калаш» — штатное оружие, вот он и загрустил. Через несколько лет я случайно встретил Эреза, и он подтвердил наши предположения.

В тот день мы с другом всплывали после погружения на затопленный ракетный катер в Эйлатском заливе. Было около десяти утра, солнце вставало над иорданским портом Акабой и светило нам в спину. До поверхности оставалось около десяти метров, мы оказались над пологим, покрытым белым мелким песком дном. Воздуха у нас в баллонах оставалось по восемьдесят атмосфер, так что торопиться было некуда. Мы зависли над дном, купаясь в косо пронизывающих воду солнечных лучах и балдея от невесомости. На песке плясали зайчики от волн. В полуметре от маски вертелась рыба-попугай, переливаясь всеми цветами радуги; мой напарник, перевернувшись на спину и вытащив загубник, пускал пузырьки колечками, как дым сигареты, чем несказанно удивил стайку бычеглазов.

Вдруг откуда-то из голубой бездны позади нас вылетела пара аквалангистов. Они пронеслись мимо, стелясь над дном. Затем, синхронно поменяв направление мощным гребком широких джет-финов, исчезли между валунами метрах в двадцати левее.

Испуганная рыба-попугай сломя голову унеслась в глубину. У обоих были акваланги замкнутого цикла (не выпускающие пузырьков), редко встречающиеся среди любителей подводного плаванья, но больше всего меня поразили их движения — обычно аквалангисты плывут не торопясь, чтобы тратить меньше воздуха и смотреть по сторонам, — эти же двигались быстро и резко, как хищные рыбы, и если мы чувствовали себя под водой в гостях, то эта пара была явно в родной стихии.

Когда мы вылезли из воды, они уже полоскали свои акваланги в специальном колодце с пресной водой под навесом клуба, и в одном из них я узнал Эреза. Пока мы брели к берегу по колено в воде, на пляже разыгралась любопытная сцена. Какой-то ублюдочного вида толстяк, загорающий на лежаке перед клубом, допив банку пива и известив об этом окружающих громкой отрыжкой, с довольным видом зашвырнул окурок прямо в море, туда, где в прозрачном ультрамариновом прибое резвились стайки ярких коралловых рыбок.