Матэ Залка - Добердо

— Ладно, будь что будет. Пусть взорвут, — сказал я и еще сильнее потянул из термоса. — Только этого не хватало теперь, когда Клара в наших руках, когда эрцгерцог собирается прибыть сюда. Нет, черт возьми, не взорвете нас, нет! Такую контрмину устроим вам, что сами полетите к черту на рога! Да, пора нас уже сменить отсюда, только не назад мы должны идти, а вперед, вперед. Черт бы побрал эти великолепные штабы с их комфортом, с музыкой, кино и шампанским. Генералы живут припеваючи. Война — их жатва; в мирное время они сеют ее семена, а на войне пожинают плоды.

«Их, брат, больше интересует курс акций международной биржи», — сказал мне однажды Арнольд. И я тогда не понял, а сейчас чувствую, насколько он прав. Я сегодня видел эту биржу, видел, как живут настоящие господа войны.

Черт возьми, как жарко после этого вина! Придется расстегнуть воротник. Надо собраться с мыслями. Через полчаса придет Гаал с Палом Ремете и Кираем, придет Торма, который будет почтительно молчать и удивляться моему уму так же, как я удивляюсь уму Арнольда. Но если Арнольд так умен, то почему он тут, в этом нелепом хаосе, где в то время, когда ты спишь, под тебя могут подложить две тонны экразита — и ты полетишь прямо к святому Петру в объятия?

Вошел Хомок.

— Осмелюсь доложить, почта господину обер-лейтенанту передана.

— Что делает господин обер-лейтенант?

— Лично господина обер-лейтенанта я не видел, а передал почту господину Чуторе.

Дядя Андраш всегда величает Чутору господином, хотя они в одном чине. Но Чутора — образованный человек, мастеровой, и господин обер-лейтенант его очень ценит.

Голова у меня тяжелая. Глинтвейн сделал свое дело: мысли быстро мелькают, одолевают сонная зевота, и я чувствую, что по-настоящему устал.

— Я ненадолго прилягу, дядя Андраш. Тут придет Гаал с людьми, так пусть они посидят у вас, а вы в это время пойдите за господином Тормой и, когда вернетесь с ним, разбудите меня.

— Слушаю.

— Скажите, дядя Андраш, ничего тут не случилось, пока я был внизу?

— Так, наверное, господин взводный уже рассказал вам, господин лейтенант.

— А именно?

— Да насчет подкопа. Ведь вот как придумали итальянцы: раз не могут на нас налезть, так хотят под нас подлезть.

— А что говорит народ по этому поводу?

— Народ говорит, господин лейтенант, что пора бы отсюда уходить. Еще бабахнут под нами итальянцы, а это, собственно говоря, очень нежелательно.

Старик говорит витиевато, нарочно подбирая боршадские слова, которые я так люблю.

…Никто не будит меня. Испуганно вскакиваю и сажусь в постели. Кошмар давит мою грудь. В дыре, где помещается дядя Хомок, слышны голоса.

— Так вот и хорошо, что иногда попадаются среди них такие, как наш лейтенант. Без этого народ давно бы с ума сошел.

— Да хоть бы и сошел с ума. Все равно этим кончится, — говорит Гаал начальническим, но не строгим тоном.

— Рано или поздно, один конец, — слышу голос Хомока.

Кто-то энергично открывает наружную дверь; оттуда сыплются звуки обстрела.

— Разрешите доложить, господни взводный: бурят, очень слышно, — говорит пришедший, запыхавшись от бега.

— Дядя Андраш, будите господина лейтенанта.

Хомок кашляет и направляется в мою комнату, но я уже стою в дверях, сонно щурясь от света.

— Что случилось?

— Господин лейтенант, наблюдатели сообщают, что в каверне второго взвода слышен шум бурения.

Вынимаю носовой платок, провожу по глазам и обращаюсь к Хомоку:

— Идите за Тормой.

— Убедительно прошу, господин лейтенант, пойти, если можно, без промедления в каверну, вы сами убедитесь, — говорит Гаал.

— Ладно, — соглашаюсь я. — Вот только Хомок пойдет за Тормой, и мы подождем, пока он вернется.

Дядя Андраш исчез. Гаал заметно нервничает; это наполняет меня дьявольским весельем. Я не хочу спешить, я никак не могу себя уверить, что опасность так близка.

— Ремете здесь?

— Так точно, — ответил пожилой солдат, стоящий рядом с Гаалом.

— Ну, Ремете, расскажите мне, что вы слышали и почему вы думаете, что итальянцы бурят.

— Я не знаю, господин лейтенант, бурят или не бурят, но мое место на нарах находится в самом конце каверны, у стены. И вдруг я слышу, что где-то далеко в камнях будто кто-то возится. Я сперва думал, что крыса, потому что похоже было на царапанье. А потом, слышу, царапанье кончилось и начался такой шум, как бывает, когда бабы гоняют швейную машинку, наматывая нитку на шпульку.

— Вы откуда родом?