Георгий Савицкий - «Мессер» – меч небесный. Из Люфтваффе в штрафбат

— Яволь, герр гауптман!

Два «желтоносых» Bf-109F стремительно нагоняли подраненную «пешку». Бомбардировщик шел зигзагами, маскируясь облаками, но волочащийся позади него предательский черный шлейф выдавал его. Герман Вольф хотел во что бы то ни стало уничтожить ее. Ее характерный силуэт становился все ближе и ближе, четче проступали детали конструкции самолета.

Герман Вольф нажал на гашетку, и огненные трассеры полоснули спрессованный бешеной скоростью воздух. Мимо — слишком велика скорость сближения. Но русскому стрелку-радисту она оказалась не слишком большой помехой — всадил по «мессеру» в упор из своего спаренного ШКАСа! Да так, что матерый «воздушный волк» едва успел рвануть ручку управления вправо, уходя от сверкающего потока зеленоватых трассеров. А тут еще и штурман русского бомбардировщика добавил из такого же спаренного скорострельного пулемета! Сзади раздались треск и частые удары, словно рассыпалась по фюзеляжу барабанная дробь.

— Зацепил все-таки русский! Verdammt! — Проклятье! — прорычал Герман Вольф.

— Wir mussen wieder front! — Мы должны убираться прочь! — истошно завопил в наушниках голос ведомого летчика.

Сосунок…

— Nein! Zurück! — Нет! Отставить! — рыкнул сквозь сцепленные зубы «воздушный волк». — Следующий заход. Zum Angriff! — В атаку!

Новый заход — и снова трассеры полосуют небо, переплетаясь вместе в тугой смертельный узор. На этот раз русские начали стрелять раньше. И снова паре немецких истребителей пришлось уворачиваться от хлестких пулеметных очередей экипажа «пешки».

— Verdammt! Ведомый, расходимся! Ты атакуешь сверху, а я попробую подобраться к нему снизу.

— Яволь! — За громким ответом сосунок прятал страх перед скоростным русским истребителем и его скорострельными пулеметами.

Герман Вольф криво усмехнулся и отдал ручку управления от себя. «Мессершмитт-109Ф» послушно опустил нос. «Желтоносый» Bf-109F «поднырнул», перекрестье коллиматорного прицела перечеркнуло силуэт русского бомбардировщика. Палец, в который уже раз, лег на шероховатую поверхность гашетки. Сейчас…

И тут внезапно навстречу немецкому истребителю ударил яростным кинжальным огнем русский пулемет — еще и из нижней стрелковой точки! Verdammt! Опять атака сорвалась. И, судя по всему, не только у него одного.

Ведомый дал лишь одну короткую очередь и сразу же отвернул. Однако, как ни странно, веер пуль и снарядов, выпущенный «зеленым» лейтенантом, все же угодил в цель. Вспышки попаданий рассыпались по его правому крылу.

— Ведомый, это Вервольф, пристраивайся ко мне — добиваем русский бомбардировщик.

— Вас понял. Выполняю.

Под крылом промелькнула окутанная огнем и дымом линия фронта. С этим упрямым русским пора заканчивать. Топлива оставалось не так много, да и снарядный контейнер вместе с патронными лентами изрядно опустел. Так что залетать на территорию русских было ненеразумно и рискованно.

Русские тоже заметили линию фронта, да и мудрено было не заметить… Взревев двигателями, «пешка», словно норовистая лошадь, почуявшая скорую дорогу домой, рванулась вперед. Для правого мотора это напряжение стало чрезмерным. Он жалобно взвыл и окутался дымом, а винт замер, остановив свой бег.

Но «пешка» упрямо держалась в воздухе, переваливаясь с крыла на крыло. В таких случаях летчики говорят: «Долетим на самолюбии». И действительно, плоскости и фюзеляж бомбардировщика-разведчика Пе-2 были продырявлены осколками и пулями, правый двигатель горел, оставляя за собой шлейф черного дыма, а левый еле тянул, чихая и отплевываясь сизой бензиновой гарью из патрубков.

Гауптман Герман Вольф выполнил разворот и снова поймал в прицел двухмоторный русский бомбардировщик. Турельные оборонительные пулеметы молчали, видимо, и у русских тоже закончились патроны — плата за скорострельность.

Вольфу оставалось лишь нажать на гашетку — и все, русский будет гарантированно сбит. Но матерый «воздушный волк» медлил… Он привык вот так вот смотреть на самолеты — через перекрестье коллиматорного прицела. Русские дрались отважно, а их самопожертвование не поддавалось никакому рациональному объяснению. Было бы настоящим кощунством сейчас окончательно добить беззащитный и израненный бомбардировщик. На этой войне Герман Вольф видел уже слишком много гнусности. Так не будет ли настоящим благородством позволить столь доблестно сражавшимся русским выжить хотя бы сейчас?..

Герман Вольф все еще медлил…