Юрий Левин - Золотой крест

— Я сказала: мне нравятся такие парни, которые знают больше девушки, лучше понимают жизнь. А ты отстаешь от меня по русскому языку и по математике. И вообще-то, говорю, без среднего образования не сумею полюбить человека так, как требуется. Образование, дескать, и в любви помогает разобраться...

— И что получилось дальше?

— То, что и должно быть. Мой ученик сперва забросил консультации по русскому языку, потом и школу. А еще потом уехал на Дальний Восток и с дороги прислал мне почтовую открытку, в которой писал: «Не всякий вас, как я, поймет. К беде неопытность ведет...»

Марина всю зиму консультировала Ивана и не только по русскому языку, но и по математике. Она нравилась ему с каждым вечером все больше, но ой не показал этого ни разу. И только после сдачи последнего экзамена за восьмой класс, сидя вечером на укромной скамейке городского сада под кустами густого,боярышника, Иван объяснился Марине в любви. В тот день они уговорились любить друг друга до конца жизни.

А утром радио принесло неожиданную, горькую весть: войска гитлеровской Германии вторглись в нашу страну.

Придя на работу в первый военный понедельник, Иван Кузьмин всюду увидел яркие призывные лозунги. Они напоминали многотысячному коллективу завода о его долге отдавать все силы, знания, способности общенародному делу разгрома врага. На фасаде своего цеха, недавно покрашенного в оливковый цвет, он прочитал:

«Нынче фронт и тыл едины и нераздельны. Будем давать столько продукции, сколько потребует Родина для полной победы над фашистскими захватчиками!»

«Лозунги хорошие, — рассудил Кузьмин. — Только не все в них сказано. А почему бы не спросить у нас, кто и где принесет больше пользы: на фронте или в тылу? Продукцию выпускать надо, но и военную специальность нельзя забывать». Рассудив так, он перед началом работы подошел к секретарю цехового партийного бюро и в упор спросил:

— А как мне оформиться добровольцем на фронт?

— Из нашего цеха никого не отпустят, — пояснил партийный руководитель. — Мы все на брони.

— А если я не смогу остаться здесь? Если я чувствую, что нужнее в бою? Что тогда делать?

— Умерить свой пыл. Остепениться и делать то, что приказывает Родина. Иначе обсудим по партийной линии...

— Вы — чиновник, который дальше своего носа ничего не видит. С вами разговаривать бесполезно, — выпалил Кузьмин и отправился на рабочее место.

В обеденный перерыв, никому ничего не сказав, Иван вышел из цеха, круто свернул на аллею в густых тополевых шапках и оказался у проходной. Не согласившись с доводами секретаря партийного бюро, парень решил побывать у райвоенкома.

— Сержант запаса Кузьмин. Имею желание пойти на фронт добровольцем, — докладывал он в кабинете военкома.

— Ваша военная специальность? — заинтересовался военком, близоруко посмотрев на побуревшую от времени танкистскую фуражку.

— Стопроцентный механик-водитель танка.

— И чем вы можете, доказать, что стопроцентный водитель?

— Только на практике, товарищ военком. Направьте меня на фронт — краснеть не станете...

— Охотно верю вам, — соглашался военком. — И сочувствую. И симпатии мои на вашей стороне. Но... Но помочь ничем не могу. Вы нужны на заводе.

Больше идти было некуда. Кузьмин внешне смирился, но в душе негодовал.

— Ну скажи: правильно они поступают или неправильно, когда не пускают человека туда, куда он рвется? — спрашивал Иван у Марины.

— По-моему, правильно. Потому, что войне нужны танки. А их кто-то должен выпускать.

Ровно через полгода военной поры мать Ивана получила с фронта извещение: ее муж Кузьмин Петр Петрович — рядовой пулеметчик Н-ского стрелкового полка — погиб в бою близ станции Кириши, неподалеку от Ленинграда. Узнав об этом, сын съездил к матери, взял извещение о гибели отца и показал документ райвоенкому.

— Теперь делайте, что хотите, — сказал он в кабинете райвоенкома, — но на заводе я не останусь... За смерть отца я обязан отомстить врагам. Если не отпустите, уеду самовольно.

Военком повертел в руках извещение, щуря глаза, всмотрелся в зеленый угловой штамп и такую же печать, поставленные штабом Н-ской стрелковой дивизии, и сказал:

— Как исключение, вызванное особыми обстоятельствами, просьбу вашу удовлетворим. Так скажите и на заводе...

В середине февраля, одетый в новый дубленый полушубок, отдающий свежей сыромятью, в ребристом танкошлеме и в больших, машинной катки серых пимах Иван Кузьмин навестил Марину Гурьянову.