Игорь Лощилов - Отчаянный корпус

— Лес! — дружно ответствовал класс.

— Вирно, да тильки цей лис с нашего хворосту зроблен.

В своих выступлениях на вечерней поверке он подводил недельные итоги, отмечал полезные начинания, определял передовые отделения и предоставлял им право открыть прохождение торжественным маршем в конце церемонии. Почти всегда это перемежалось с поучительными военными историями или боевыми эпизодами. С недавнего времени он взял за правило рассказывать о каком-либо роде войск и наделял отличившихся его характерными чертами. Те, кто проявил себя в борьбе с колорадским жуком в училищном ботаническом саду, «давили цыи подарунки дяди Сэма, як наши славны танкисты фашистских гадов под Корсунь-Шевченковским», а победители последнего марш-броска «обошли усих, бо лэтили, як сталинськи сокилы».

После исполнения «Зари» на исходное положение для прохождения торжественным маршем двинулось отделение Сережи Ильина. Он сосредоточенно шагал в первой шеренге, всем своим видом показывая, что более привычного дела для него не существует.

В эту ночь питомцы Кратова долго не могли уснуть. Сначала занимались обычными делами: кто-то брызгал на брюки и устраивал их под простыню, готовясь к завтрашнему увольнению; кто-то обсуждал события минувшего дня; Мишка Голубев хрустел сухарями, которые в больших количествах приготовлял из остатков столовского хлеба; Степа Лабутенко рассказывал очередной анекдот из новой интернациональной серии; Седов с деловым видом что-то заносил в записную книжку. Уже с разных концов спальни стал доноситься мерный сап, когда Иван Строев, безотрывно полирующий суконкой бляху ремня, вспомнил про высокорослых ребят первого отделения:

— Наши слоны опять впереди всех топали.

— Что, завидки взяли? — съехидничал Ветров.

— Была охота! Если захотеть, мы бы тоже смогли.

— С нашим Сократом мы вряд ли что-нибудь сможем.

— При чем тут Сократ? — потянулся Алишер. — Дело, братцы, не в бабине…

Иван подышал на бляху и сказал:

— Разве мы хуже всех?

Алишер спокойно ответил:

— Нет, не хуже, но на то, чтобы пойти впереди всех, не потянем.

— Почему?

— Потому что для этого нужно сделать что-то особенное, а мы не любим напрягаться.

— Что, например?

— Например, всем сдать нормы ГТО, — вклинился Ветров.

— Ну, ты даешь! — воскликнул Иван и яростно плюнул на бляху — с нормами ГТО у него был полнейший завал.

— По этому поводу есть анекдот, — оживился Степа, — поспорили американец, француз и русский, кто из них самый быстрый…

— Да подожди ты, — оборвал его Седов, — давайте что-нибудь придумаем.

— Женька уже предложил, — сказал Алишер, — а можно еще всем стать отличниками или выиграть спартакиаду.

— Да нет, тут мы действительно не потянем, нужно что-то попроще.

— Лучше всего клад найти, — мечтательно проговорил Иван, у которого страсть к блестящему металлу была в крови — его дядя был какой-то шишкой в министерстве финансов, — сдали бы государству этак миллиончиков десять…

— Дорого выйдет торжественный марш, лучше совсем не сдавать.

— Дура, это ж подсудное дело! А если по-честному, то двадцать пять процентов законно наших. Два с половиной миллиона, по сто тысяч на каждого. Если положить на бессрочный вклад, три процента годовых — три тысячи в год на брата, или 250 рублей в месяц.

— Дошли! — воскликнул Алишер. — Зачем рантье офицерские погоны? Нужно тогда вообще прекратить учебу.

Ветров зевнул и голосом Сократа сказал:

— Ты хочешь сразу с места в карьеру.

— Придумал! — радостно вскричал Седов. — Нам нужно подписаться на заем. Выступить с инициативой.

— Это с каких же доходов? Подписку осуществляют те, кто получает денежное удовольствие, — напомнил Женя тем же голосом.

— Брось ты, — отмахнулся Седов. — Что мы, жлобы какие? Попросим из дома, пусть вышлют по пятьдесят-сто… Тоже мне деньги, лишний раз конфет не купишь…

После упоминания о жлобстве ребята осторожно молчали, лишь Алишер напомнил, что Сократ запретил делать это, и нечего лезть на рожон. Но Седов не хотел расставаться с придумкой и убежденно продолжил:

— Дело провернем, пока власть в наших руках. Поставим Сократа перед свершившимся фактом, проинформируем Гуська про почин, тот живо ухватится.

— Скажем: вот нажарили молодыми сердцами на комсомольский слюбинг, — усмехнулся Ветров и заключил: — Ерунда!

— У тебя все ерунда, — с неожиданной злостью сказал Строев, — легче всего ехидничать и зубы скалить.