Олег Селянкин - Только вперед! До самого полного!

Комдива Максим застал в штабе. Тот встретил его приветливо, но сесть не предложил, давая этим понять, что дорожит каждой минутой.

— Мне бы, товарищ старший лейтенант, турель и пулеметы, — начал Максим, уставший от непривычно долгой ходьбы и взволнованный тем, что видел недавно.

— Не тот тон для разговора выбрал ты, Максим Николаевич, — нахмурился Борисов. — Ты не лишние штаны для себя выпрашиваешь, ты оружие для катера добывать пришел. Вот и требуй, хватай меня за горло! — Помолчал и совсем другим, словно извиняющимся, тоном: — Понимаешь, согласно проекту вам пулеметы не положены. Так что требовать вроде бы нет законных оснований.

— Как так — не предусмотрены? Из рогаток я, что ли, буду по «мессерам» пулять, когда они скопом навалятся на меня? — возмутился Максим и повысил голос.

Борисов немедленно отреагировал на это:

— Вот теперь верю, что со мной командир говорит. Не равнодушный, а болеющий за свой катер… Только я помочь тебе бессилен. Понимаешь русский язык? Бессилен! И запомни на будущее: чем больше начальник, тем строже он должен подходить к соблюдению законности, держаться за нее, как дите за мамкину юбку. Не предусмотрены тебе проектом пулеметы? Не предусмотрены. Обязан я, как комдив, знать это? Обязан. Потому немедленно перестань терзать меня… Правда, командиры катеров — известные анархисты, они порой не очень-то блюдут уставы, случается, и без разрешения, своего непосредственного начальника суются к более высокому. Например, к командиру Охраны водного: района капитану второго ранга Лютому. Он вряд ли в проект каждого корабля будет вникать: своих дел по горло… Басом ли с ним разговаривают, слезу ли пускают — знать не знаю, знать не желаю, но все равно… одобряю… Конечно, бывает и так, что жалуются на них, приказывают призвать к порядку. Тогда, разумеется, гневаюсь, шпыняю, выговорок ляпаю… Короче говоря, кру-гом!

В штаб Охраны водного района Максим не вошел, а ворвался (откуда только и силы взялись?), нахалом минуя небольшую очередь, скользнул в кабинет капитана второго ранга, настойчиво вдалбливающего кому-то по телефону, что, хотя он и является командиром Охраны водного района, его главнейшая и единственная задача — ох-ра-на этого пространства от посягательств фашистов, а не поиски какого-то уголовного типа.

Кончив этот надоевший ему разговор, капитан второго ранга, молча уставился на Максима близорукими глазами.

— Почему мне не доложили о вас? — наконец спросил он, доставая из пачки папиросу.

— Минуя все заградительные кордоны, прорвался к вам. Нам еще в училище говорили: если случится беда, лучше всего сразу бежать к вам. Дескать, вы…

— Интересно, очень интересно, — оживился капитан второго ранга. — Позвольте узнать: а кто конкретно дал мне столь лестную для меня аттестацию?

— Наши преподаватели. Многие, — и для страховки Максим назвал несколько имен, известных всему флоту, рассчитывая, что за долгие годы флотской службы хоть с одним из них судьба да сводила этого человека, который так равнодушно сейчас смотрел на него.

Попал Максим в цель или нет — не выдали ни лицо, ни глаза капитана второго ранга. Но вопрос последовал:

— Конкретно, что вам от меня нужно?

И Максим, как только мог кратко, рассказал историю рождения на свет красавца бронекатера и его чудо-команды, а закончил красочным описанием трагической гибели этого невиданного красавца, этих прекраснейших парней. И только потому, что в наш двадцатый век, в век бомбардировщиков и скоростных истребителей, ему выпало принять бой, не имея для защиты от воздушных пиратов даже одного самого паршивенького пулеметишка. На гражданские калоши, которые мобилизовали в состав вспомогательного флота, крупнокалиберных пулеметов и даже зениток понатыкали, а для новейшего и первоклассного боевого корабля, рожденного героизмом многих замечательных людей, пожалели!

Капитан второго ранга выслушал его терпеливо, временами даже кивал одобряюще, а спросил вовсе неожидаемое:

— Стишатами не увлекаетесь? Розы — морозы, шимозы — мимозы?

— Никак нет, — несколько обиделся Максим, которому вдруг все стало противно в этом кабинете: и пошарпанный письменный стол без единой бумажки на нем, и диван с истрескавшейся от времени клеенчатой обивкой, и простые стулья, чинно выстроившиеся вдоль стены, и сам хозяин всего этого, так вальяжно развалившийся в кресле с бархатными подлокотниками и несколько иронически поглядывающий на него, Максима.