Олдржих Шулерж - Всегда настороже. Партизанская хроника

Дворжак хоть сам был из Праги, но Остраву знал хорошо. Они прошли через центр города и стали ждать местный поезд на Радваницы.

Дворжак ехал в Остраву с каким-то секретным заданием и взял с собой Ушелика, чтобы тот в Радваницах забил свинью. Обо всем, мол, уже договорено, надо только аккуратно прирезать свинью, и с отправкой мяса в горы тоже все устроено. И вот Ушелик собрал самый необходимый инструмент и отправился вместе с Дворжаком.

В Радваницах Дворжак оставил Ушелика возле клуба и исчез между домами за железнодорожной линией. Ола прохаживался взад и вперед полчаса, час, а Дворжака все не было. Это начало казаться ему странным. Вот так торчать на виду у всех — этого уже было достаточно, чтобы его задержали. Калитка во двор клуба была отворена. Ушелик вошел и спрятался между кустами и оградой.

Так прождал он еще несколько часов. Наконец в просвет штакетника он увидел, что Дворжак вернулся. Но шел он не один — рядом с ним шагал какой-то худой щуплый человек, ежившийся от холода. Дворжак громко рассказывал что-то, размахивал руками — никакой осторожности. Около клуба он остановился, удивленно оглянулся по сторонам, посвистел и стал звать Олу по имени.

Ушелик вышел из своего укрытия и сделал вид, что застегивает штаны. Дворжак представил его своему спутнику, тот промямлил какое-то имя — то ли Якш, то ли Яшек — Ола так и не понял, и подал Ушелику руку. У него было узкое бледное лицо, покрытое веснушками, и, насколько можно было увидеть из-под шляпы, был он рыжеватый.

— Вот неприятность! — сообщил Дворжак. — Свинья конфискована. Какой-то завистник донес.

— Хм! Так, значит, я зря сюда притащился! — буркнул Ушелик.

— Я так хотел с вами познакомиться, пан Ушелик, — отозвался спутник Дворжака. — Я уже просил как-то об этом вашу невесту, кажется, Груберова ее фамилия, да?.. У нее какие-то затруднения с отделом труда, я обещал ей раздобыть справку…

— Хорошенькое дело! — шумел Дворжак. — Мы едем в Остраву наладить связи, а их человек разгуливает по Рожнову, договаривается с нашими людьми, и мы ничего об этом не знаем!

Только он рассмеялся, как Ушелик сразу же почувствовал запах спирта. Его взбесило все это — и то, что этот тип знает его имя, и то, что снова городят какую-то чепуху про Ярыну, и то, что сам он столько времени зря прождал Дворжака.

— Зато ты по крайней мере развлекся здесь! — выпалил он.

Оба они стали его убеждать, что ничего плохого в том нет, а Дворжак вытащил из пальто бутылку. Ушелик глотнул, но сразу же задохнулся и едва не выплюнул. Это был самый дрянной самогон — куда ему до валашской сливовицы!

Они возвращались в Остраву втроем. В пригородном поезде Дворжак вел себя так, что невольно нагонял на Ушелика страх. На внутренней двери вагона был прилеплен плакат с физиономией немецкого солдата, прижавшего к губам палец, а под нею текст: «Тсс! Враг подслушивает!» Дворжак избрал мишенью своих шуток этот плакат. Указывая на него, он прикладывал к губам палец и выкрикивал: «Тсс! Нас подслушивает враг!» Ушелик замирал от страха, что их заберут, потому что в вагоне ехали несколько немецких офицеров и какой-то человек со свастикой на лацкане. К счастью, на них никто не обратил внимания.

— Так я, пожалуй, поеду домой, а ты? — сказал Ушелик, когда они вышли из вагона.

— Не валяй дурака, — стал отговаривать его Дворжак. — Зачем нам торопиться в горы? Пойдем поразвлечемся.

И тот, тощий, тоже стал уговаривать Ушелика остаться.

— Чего ты беспокоишься, деньги у меня есть, — хвастливо сказал Дворжак. — Смотри. — Он приоткрыл нагрудный карман, набитый ассигнациями. — Командир о нас позаботился. Пойдем покутим! В «Электре» есть хорошенькая кассирша, молодая, высокая, черненькая…

— Пойдемте, пан Ушелик, — улещивал его и новый знакомец. — С нами вам нечего бояться. У нас тут знаете какая организация? Не то что у вас в горах… Я не хочу, правда, сказать ничего худого, но в горах опасно, и вы там все друг друга знаете в лицо… А у нас тут нестрашно.

— Я и не боюсь, — рассердился Ушелик. — Едем, Дворжак. Вместе мы приехали сюда, вместе и вернемся!

Но Дворжак остался в Остраве, а Ола Ушелик так и вернулся один. Рабочий поезд был переполнен. Затиснутый в угол коридора возле самой уборной, Ушелик вдыхал запах потных, усталых шахтерских тел. Люди засыпали стоя.

Ушелик никак не мог забыть день, проведенный в Остраве. Язык, правда, у Дворжака подвешен хорошо, но его поведение удивляло Олу. Не прикидывался же он пьяным только для того, чтобы избавиться от него? Да нет, он мог бы сказать прямо — есть, мол, еще дела в Остраве… А этот его знакомый, что он делал в Рожнове? У Ярыны? Странно! И Ушелик решил, что он должен переговорить с Ярыной.