Михаил Слинкин - Война перед войной

— Революция! Дауда свергли сторонники НДПА. Они уже направили самолет, чтобы доставить в столицу всех высокопоставленных военных из провинций. Скоро он будет здесь, после того как облетит север Афганистана. Мы с вами летим на нем, садимся в Кандагаре, потом — прямо в Кабул.

— Товарищ полковник, — спрашиваю, намеренно подчеркивая обращение, — так сообщали же «голоса», что кабульский аэродром разбит.

— Врут, врут империалисты, самолет-то сумел подняться, — весело отвечает летун, заметно подаваясь вперед.

Он с трудом сдерживает себя, чтобы благодарно не потискать меня в объятиях за признание в нем товарища в борьбе за светлое будущее человечества. Но состояние общей эйфории все еще перемежается с некоторой тревогой из-за отсутствия окончательной, из первых рук информации о победе восставших, которой владеют только направляющиеся к нам на самолете непосредственные участники событий.

Ждем сначала у штаба, потом выдвигаемся поближе к взлетно-посадочной полосе. Издалека доносится слабое жужжание, звук постепенно усиливается, и вот уже по аэродрому бежит, замедляя ход, военно-транспортный «Ан-26». Как только подают трап, из самолета высыпают возбужденные молодые офицеры с автоматами Калашникова в руках. Революционный конвой, значит. Форма и знаки различия самые разные, замечаю среди них и танкистов — некоторые знакомы мне. Прибывшие успевают лишь немного размять ноги, как следует команда на посадку. Поднимаемся в самолет и рассаживаемся по скамейкам вдоль бортов. Пока летим, поглядываю в иллюминатор. Внизу дорога, по которой еще вчера мы катили на северо-запад.

В кандагарском аэропорту в самолет с работающими двигателями поднимается сухощавый генерал Мир Тахмас Рауф [31] Рауф, Мир Тахмас — с мая 1978 г. губернатор провинции Кандагар, командир 2-го армейского корпуса. С января 1980 г. — губернатор провинции Герат, впоследствии — начальник Военной академии. с несколькими военными. Тут же взлетаем.

Вновь внизу дорога. По ней мы проезжали три дня назад. Странно, дорога-то идет по большой дуге, кое-где петляет, экономичнее было бы лететь прямо на Кабул. Нахожу в салоне летуна, высказываю ему свои сомнения. Смотрит на меня лукаво и предлагает пройти в пилотскую кабину. Соглашаюсь сразу же, никогда еще из самолета вперед не смотрел. Стою рядом со штурманом и созерцаю через лобовое стекло великолепие Гиндукуша, ему, видимо, изрядно поднадоевшее, так как он время от времени заинтересованно поглядывает на что-то внизу в левый иллюминатор, начинаю догадываться — на дорогу. Когда покидаем кабину, летун поясняет:

— Так проще. На то она и дорога, чтобы привести нас в Кабульскую долину.

Пока самолет делает широкие круги над Кабулом, снижаясь для посадки, тревожно вглядываюсь в раскинувшуюся внизу столицу: нет ли разрушений, о которых так уверенно вещали западные «голоса». Ни дымных пожарищ, ни свежих руин не видно. Прохаживаюсь взглядом по горизонту. В небе какая-то серебристая стрелочка, вот она поворачивается вдоль продольной оси, показывая треугольные крылья. Да это истребитель «МиГ-21», и, похоже, направляется в нашу сторону, стремясь пристроиться в хвост! Зачем? «Может, — гадаю, — разом избавиться от большинства провинциальных военных руководителей свергнутого режима, собранных с восточным коварством в одном самолете?» Но проходит всего несколько минут, и я с облегчением вижу, как истребитель проносится невдалеке, приветственно помахивая крыльями.

Садимся на неповрежденную взлетно-посадочную полосу, прав был летун — все врут империалисты. Самолет с революционной вольностью подкатывает не к зданию аэропорта, а прямо к штабу ВВС и ПВО. Выбираемся на бетонку. Встречает самолет сам Абдул Кадыр, ставший в одночасье известным на всю страну. Идем ему навстречу. Он издалека поднимает руку и кричит: «Здорово, ребята! Как долетели?» — поражая нас не столько неформальным приветствием, сколько тем, что он произносит его только для нас, на русском языке, знание которого прежде тщательно скрывал.

Абдул Кадыр поочередно трясет нам руки, повторяя: «Теперь мы ничего не боимся». Прибывшие афганские начальники сгрудились молчаливой кучкой невдалеке. Кадыр направляется к ним, здоровается, начинает беседу. До меня долетает лишь одна фраза: «Новая власть нуждается в вашем опыте и знаниях». Не нуждается она, очевидно, только в начальнике шиндантского гарнизона. Он даже не решается подойти к общей группе, стоит одиноко, опустив голову. Кадыр искоса поглядывает на него, но так и не приглашает присоединиться к остальным. Это приговор.