Карел Рихтер: Совсем другое небо (сборник)

Они вскарабкались с Зурко на голую вырубку и шли теперь будто по бильярдному столу. Шли молча, думая каждый о своем.

Он никогда не замечал, что Бея ему неверна. Он припоминал только одну перемену. В первые месяцы, как только у нее проходило потрясение от радости встречи с ним, она всегда помогала ему раздеваться. Ему казалось, что короткие отлучки лишь сближают их, и он возвращался домой со все более радостным чувством. Позже она стала вести себя более целомудренно, и даже случалось, что на некоторые проявления его нежности реагировала раздраженно. Он объяснял это себе тем, что разлука возвращает ее к тому образу жизни, который она вела до замужества, и тут необходимо быть предупредительным и терпеливым, что он и делал.

— Послушайте, инженер, вы лупили свою жену? — спросил его вдруг Зурко.

— Почему вы спрашиваете?

— Потому что мне кажется, что все они в этом очень нуждаются.

Инженер покачал головой. Ему показалось странным, что оба они думают о женах, но он промолчал.

— Так вы ее не лупили? — назойливо лез со своим Зурко.

— Нет! — отрезал инженер.

Зурко не обратил внимания на его тон и продолжал:

— Я знаю, у вас это не принято.

— Так почему вы тогда спрашиваете? — вспылил инженер.

— Был со мной однажды такой случай, — словоохотливо продолжал Зурко. — Около кооператива лупил мужик женщину. Я остановился и говорю: «Разве можно бить такую тростиночку?» Не успел я договорить, как она извернулась и цап его за волосы…

Они свернули в высокий ельник. Под ногами захрустели сухие веточки. От этого звука у них мороз пробежал по спине и появилось предчувствие, что хруст этот предвещает им беду, и они уже не могли думать ни о чем другом, кроме этого хруста.

Жгучая боль в запястье ослабела. Внезапный прилив крови вызвал бурную пульсацию. Услышав биение своего сердца, он радостно шепнул:

— Кровь, кровь пульсирует. Кровь пульсирует, — повторил он, и спазмы перехватили ему горло. На глаза навернулись слезы. Он все видел будто сквозь закопченное стекло. Когда слезы высохли, инженер увидел, что резервист достал следующую фотографию.

— Дети, — пояснил он любопытствующим у костра.

— Такие большие? — удивленно спросил ефрейтор.

— Так ведь мне уж сколько лет! — проговорил резервист. — Сын на медика учится…

Ящики сползли коню под брюхо. Пришлось остановиться. Они обтерли мокрый конский хребет, но им и в голову не пришло, что с конем что-то случилось. Осветив спину лошади батарейкой, они обнаружили глубокую рану, из которой струилась горячая липкая кровь.

— Перегрузили мы его, — укоризненно проговорил инженер.

— Ничего. Это же скотина. Пусть тащит! — отрезал Зурко, но по его лицу было видно, что ему это далеко не безразлично, и он отправился на поиски травы, которую можно приложить к ране коня.

Тяжелые тучи, нагромоздившиеся вокруг луны, разорвались, образовав просветы, но внизу, меж деревьями, все еще была темень. Инженер мысленно вернулся к Бее. Только потеряв жену, он понял, как ему ее недостает, и упрекал себя за то, что так легко от нее отказался. Ему не приходило в голову, что он сделал ошибку, чересчур ей доверяя. Больше всего он винил себя за то, что отказался от нее без боя. Путь уступок, продиктованный ему гордыней, был, собственно говоря, неосознанной трусостью…

Зурко возвратился с папоротником. Со знанием дела он поплевал на него и привязал к ране коня.

Они продвигались медленно, потому что конь потерял много крови и ослаб.

— А дочка? — спросил ефрейтор. — Что дочка делает?

— Учится в гимназии.

— Теперь уж, наверное, не учится, — озабоченно проговорил рыжий солдат.

— Почему бы это? — окрысился на него резервист.

— А потому. Может, она себе уже нашла ухажера? — поддразнивал его рыжий. — Может, вы уже дедушка?

Несколько проснувшихся солдат начали хихикать. Резервист гневно сверкнул глазами.

— Скоты! Ведь она еще ребенок! — громко крикнул он.

Инженер с трудом пошевелил правой рукой. Его пронзила такая боль, что он закусил губу, чтобы не закричать. Мужество оставило его, но через минуту он вновь стал твердить себе, что нельзя сдаваться, и опять начал все с самого начала: двигал мизинцем, затем большим пальцем, потом запястьем, локтем…

Он не знал, который час: долго был без сознания. Скоро начнет светать. Нет, это еще не скоро, не скоро… Все у него шло хорошо. Наконец ему удалось сесть.