Виктор Муратов - Перевал

Оставшись вдвоем с комиссаром, генерал Севидов снова развернул план города, кивком головы подозвал Кореновского.

— Видишь, Евдоким, генерал Хофер верен себе, пытается охватить город. Если ему это удастся — дело дрянь. А-а, черт подери! — Севидов швырнул на пол папиросу, пристукнул каблуком окурок. — Люди стоят насмерть, дерутся до последнего, а знаем наверняка, что придется отступать. Вот оставлю тебя, твоих ополченцев, полк Каргина оставляю. А что вы можете сделать? Лишь продержаться, пока я прикрою переправы. А дальше? Ох, Евдоким, выть хочется. Ну что ж, мне пора. За Доном держись в направлении к Раздольной.

— Ты веришь, что мы не пропустим их за Дон? — испытующе глядя в воспаленные глаза Севидова, спросил Кореновский.

Севидов, ожесточенно глотая дым, угрюмо молчал.

— Надо бы мне здесь остаться, — не дождавшись ответа, проговорил Кореновский, — обком не разрешил. Да и то верно, знают меня в городе как облупленного. А подлецов еще немало. По сорок первому году знаю, чудом тогда улизнул от гестаповцев.

— Да, ты прав, Евдоким, немало подлецов. Ведь подумать только, в каждом оккупированном городе вдруг находятся бургомистры, полицаи, в каждом селе — старосты. Сколько же недобитой сволочи осталось после гражданской…

— Что и говорить, пригрела Советская власть ползучих змей на своей груди. Но ничего, Андрей, придет время, каждый получит по заслугам. Подлецов, конечно, единицы, в семье, как говорят, не без урода, честных людей больше, они не смирятся с оккупантами. Остаются и в Ростове преданные люди. Незаметные, многие и без партийных билетов, но наши, советские. Нелегко им придется, знаю по собственному опыту. — Он протянул руку Севидову: — Ладно, Андрей, прощай! Давай, жми к своим переправам. Будем держаться сколько сможем.

Со второго этажа школы имени Розы Люксембург был хорошо виден Зеленый остров. Дон плавно обтекал его, чуть ниже соединялся с левым рукавом и дальше катил свои воды к Азовскому морю. По острову били немецкие батареи. Снаряды со свистом пролетали над школой. Кое-где загорались высокие тополя. Многие снаряды не долетали до острова, падали в воду, вздымая мутные фонтаны. Со стороны острова отвечали редкие орудия, ведя, казалось бы, бесприцельную стрельбу.

Майор Каргин то и дело поправлял сползающую со лба повязку. При этом злился и злость вымещал на телефонисте — маленьком рябом красноармейце Кайсенове.

Тот ожесточенно крутил ручку телефона.

— «Березу»! «Березу» давай! Давай «Березу»! — кричал Каргин.

— Нету, нету «Березу», — испуганно глядел на командира полка Кайсенов и ругался: — Ай, шайтан, «Берез»! «Берез»! Я — «Волна»!

«Береза» молчит, и это плохо. У Каргина все надежды на первый батальон. Но командир первого батальона молчит. Если лишь связь прервана, а батальон держится — не беда. Связь будет восстановлена. Но если немцы отбросили батальон к Дону…

На Буденновском проспекте оборона держится стойко. Там дерутся два батальона. Улицу попытались укрепить: дорожное покрытие снято, камни мостовой нагромождены в баррикады метровой толщины. Боковые улицы перекрыты дотами. Дверные проемы в домах замурованы, окна заложены мешками с песком и превращены в огневые точки, на балконах оборудованы пулеметные гнезда, на крышах засели снайперы.

«По Буденновскому немцам не пройти, — ожидая связи, размышлял майор Каргин, — но могут обойти с флангов. Дивизия ушла к переправам. И где же эти ополченцы, с которыми надо взаимодействовать? Ни черта не разберешь. Уж темнеть начинает, а ночью очень даже легко немцы могут окружить штаб полка. Разве одним взводом Рокотова удержаться?»

Город горел. Чем сильнее сгущались сумерки, тем ярче были видны пожары. Едкий дым медленно полз к Дону. Взводу Рокотова было приказано прикрыть отход штаба полка. Какой у Рокотова взвод! Осталось пять человек, не считая его самого и ординарца Рябченко. Да и тех, пятерых, Степан потерял из виду в этих сумерках, смешанных с дымом, когда с сержантом Кучеренко оборонялись у ограды.

— Рябченко! Рябченко! — крикнул Степан.

— Шо, товарищ старший лейтенант?

— Ползи к ограде, передай сержанту Кучеренко, чтоб отходили через Дон к Ольгинской.

— Слухаюсь, товарищ старший лейтенант.

Рябченко уполз в сизую дымку. Степан, укрывшись за цементной оградой фонтана, вглядывался в сторону школы, с трудом различая ее очертания.

Школа имени Розы Люксембург. Степан учился в ней с пятого по десятый класс. Чего только не случалось за шесть лет в этих стенах! А во дворе школы был фонтан. В центре его на постаменте стоял гипсовый пионер с горном в руке. Запрокинув голову, он как бы трубил пионерский сбор. Степан в пионерской дружине тоже был горнистом, и, наверное, поэтому Ольга назвала фонтан «Степкин».