Тамара Сычева - По зову сердца

Вторые сутки шел бой за деревню Вороновку. Меня вызвал командир батареи и приказал поставить свои пушки на противоположной высоте, в районе кукурузного поля. Подход к этой высоте просматривался противником и обстреливался с фланга снайперами.

— Будь осторожна! — сказал мне комбат.

Я решила вначале подняться сама, осмотреть район этого поля и выбрать огневую, а потом уже вести туда людей и орудия.

Только подошла к бугру — над ухом просвистело несколько пуль. «Снайперы!» — подумала я и прижалась к земле. Огонь прекратился. Начала ползти — пули снова свистят над головой. Слетел берет, его пробила пуля. Мелькнула мысль: «Вернуться?» Но задачу надо было выполнять. Отступать нельзя. Втискиваясь в землю, я медленно и осторожно ползла, царапая лицо о камни и репьи. Пули посвистывали где-то совсем около уха. Доползла до вершины. Здесь, среди густо насаженной кукурузы, можно было привстать и осмотреться. Выяснилось, что для огневой позиции удобнее всего окраина кукурузной посадки. Я уже собралась уходить, когда над головой что-то грохнуло и в воздухе повис клубок дыма. «Шрапнелью обстреливают высоту», — подумала я. Пули снайперов опять начали повизгивать вокруг меня. Тогда я решила: не буду ползти, а возьму и скачусь вниз по склону! Гора была довольно большая, катиться пришлось долго. Хорошо, что я увлекалась спортом до войны. Спортивная сноровка выручила меня и на этот раз.

Инерция падения так меня разогнала, что с трудом остановилась у подножия горы. Поднялась быстро, но снова упала. Ко мне подбежал боец с санитарной сумкой.

— Товарищ младший лейтенант, вы ранены?

— Нет, не ранена.

Не прошло и нескольких минут, как прибежал связной и сказал, что меня вызывает генерал. Привела себя в порядок и пошла. «Наверное, что-нибудь сделала не так».

— Товарищ гвардии генерал-майор, по вашему приказанию гвардии младший лейтенант Сычева явилась.

— Вы не ранены?

— Нет.

— Почему же катились, как колбаса? — А сам смеется.

Я ответила под общий смех офицеров:

— Там снайперы сильно бьют, вот, — и я показала простреленный берет, — а я обманула их.

— Вы не только снайперов, вы и нас обманули. Мы решили, что вы ранены. Правильно, так и надо действовать: и смекалкой, и храбростью. Учите этому бойцов. Выношу благодарность взводу за хорошую работу — точно били по целям, молодцы — и вам за храбрость.

Ночью мы тащили на руках пушки на новые огневые позиции. Над головой рвалась шрапнель, свистели пули, но бойцы к утру установили орудия и хорошо замаскировали их. Старшина принес в термосе вкусную горячую кашу. Проголодавшиеся бойцы стали завтракать, а я села читать письмо, полученное от отца. Он писал о своих агрономических делах в колхозе, о том, что читал колхозникам мое письмо, в котором я рассказывала о наводчице Ане Балашовой. «Девушки мечтают быть такими, как Аня», — сообщал мне отец. В конце страницы была нарисована маленькая ручка Лорочки.

С восходом солнца фашистские самолеты стали бомбить нашу высоту. Раздался нарастающий визг падающей бомбы. Я прыгнула в щель, и тут чем-то железным меня ударило по голове. Что-то мягкое и теплое размазалось по лицу.

Я решила, что ранена в голову. Открыв глаза, увидела Аню, свалившуюся в щель вместе с котелком каши, которая и выплеснулась на меня.

Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Земля содрогалась от взрывов, а мы сидели в окопчике и смеялись.

Командир батареи вызвал меня на наблюдательный пункт:

— Сычева, смотрите в бинокль! Видите, у противника правее села Вороновки мост? Задача вашему взводу — пристрелять его, а когда начнется артиллерийская подготовка — разбить. Понятно?

— Понятно.

Рекогносцировка местности была закончена. Комбат достал из кармана вышитый кисет и скрутил папиросу. Я присела около него и сунула в рот кусочек сахара, который выдавался мне взамен папирос.

— Да, Тамара… — после небольшой паузы сказал комбат. Редко он называл меня по имени, особенно в присутствии бойцов. — Жаль, что ты не куришь, а то бы мы сейчас закурили вместе. Вот мы уже и в Киевской области. Правый берег Днепра наш. Будем гнать оккупантов до самого Берлина, теперь нас ничто не остановит.

Бородин был родом из Астрахани, там у него остались жена и сынишка, о которых он часто рассказывал. Я знала, что комбат сейчас заговорит о своей семье. Мне тоже хотелось кому-нибудь высказать наболевшее, излить свою душу. Постаралась опередить его и сказала:

— Знаете, товарищ комбат, я сегодня видела во сне своего мужа, да так ясно. Будто он ранен, лежит в какой-то хате и говорит: «Укрой меня, Тамара, укрой, мне холодно». Укрываю его, а у самой такая тоска на душе… Проснулась и думаю: может, он не погиб?