Тамара Сычева - По зову сердца

«Наверное, заметили», — с тревогой подумала я и тихо скомандовала:

— Стой!

Осторожно подняла голову и осмотрела местность, прислушиваясь. На краю кукурузной посадки опять застрочил пулемет, — перед нами в темноте проплыл каленый пунктир, и опять все стихло… Гнетущая тишина тревожила и настораживала. Я опять прислушалась, но услышала только тяжелое дыхание лежащего впереди Анисина и биение собственного сердца.

— Пошли по-над посадкой, — шепнула я.

Но только мы немного проползли, как пулемет снова застрочил в нашу сторону. Пришлось опять прижаться к земле.

— Заметили, — сказал Дробот.

— Если бы заметили, уже бы уложили, — успокаивала я не так бойцов, как саму себя, и твердо сказала: — Вперед! Анисин бросает первый.

Показалось, что мы ползли очень долго. Пулеметные очереди, шурша по листьям кукурузы, пролетали над головой и стлались далеко позади нас. Выбивавшийся из ствола огонек был уже совсем близко. В перерывах между очередями мы слышали негромкую немецкую речь.

— Вон окоп, — шепнул Анисин.

Дробот лежа направил в ту сторону автомат. Анисин еще немного прополз вперед и поднял могучую руку со связкой гранат.

Раздался оглушительный взрыв, пулемет умолк.

Мы плотнее прижались к земле. Комья земли больно били по спине, но я сейчас же поднялась и тоже бросила две гранаты.

Кто-то вскрикнул, кто-то застонал, но мы уже во весь рост бежали обратно. Позади послышался гортанный крик, прозвучала автоматная очередь, потом вторая…

Мы нырнули в кукурузу, изредка останавливаясь и отстреливаясь из автомата. Впереди бежал Дробот, за ним я, а позади всех Анисин.

— Паразиты! — громко крикнул Дробот.

Автомат без конца строчил в нашу сторону короткими очередями, сбивая длинные кукурузные листья вокруг нас.

Вдруг что-то горячее резануло меня по ноге.

Я вскрикнула не так от боли, как от испуга, и схватилась за голенище разрезанного пулей сапога.

— Меня, кажется, ранило, — сказала я подбежавшему Анисину.

Не успела я опомниться, как его сильная рука, обхватив меня, легко оторвала от земли. Прижимая меня к своему боку, он побежал.

— Отпустите, — била я его кулаком, — я могу сама идти! Меня только царапнуло, не больно.

Но он, будто не слыша, продолжал тащить меня.

У самой нашей передовой бежавший рядом Дробот вдруг жалобно замычал, пробежал, спотыкаясь, несколько шагов и упал как сноп.

Выпустив меня, Анисин подбежал к нему, но тело бойца было безжизненно…

Большая круглая луна уже висела над холмистой степью.

В нескольких метрах от нас темнели кусты, которые служили нам ориентиром. Грустно взглянув на них, Анисин стал на колени перед телом товарища, медленно снял пилотку и, чуть не плача, проговорил:

— Эх, браток, что же ты?!

Забыв о своей боли, я тоже склонилась над бойцом. На побелевшем широком лбу Дробота зияла огромная рана, по щеке бежала теплая струйка.

— Разрывная пуля. Берите его, — тронула я широкое плечо Анисина. — Я сама дойду…

Анисин взял Дробота на руки, как берут детей, и тяжело зашагал. Прихрамывая, поплелась за ним и я.

Когда проходили мимо нашей пехоты, Анисин остановился и посмотрел тяжелым взглядом на бойцов, снимавших пилотки. Потом пошел дальше. Бойцы молча смотрели нам вслед.

На рассвете противник пошел в наступление. Пулемет на правом фланге молчал, наши бойцы встретили противника жестоким огнем.

Несколько дней на тех же позициях мы отбивали яростные атаки.

Я гордилась тем, что мой взвод неплохо показал себя в первых боях, что я сумела поддержать свой престиж женщины-командира.

И у бойцов настроение поднялось. Напряжение, которое все мы испытывали, ожидая первой встречи с противником, прошло. Люди почувствовали себя увереннее, а значит, и сильнее.

Однажды после боя к нам во взвод пришел политрук.

— Ну, как самочувствие? — обратился он к бойцам.

— Отличное! — ответили ему хором. А Анисин, протирая автомат, смущенно улыбнувшись, пробасил: — На душе светло, потому что воюем мы.

— Вот это главное, — сказал политрук.

Но скоро меня ждало огорчение. Когда часть ушла на отдых, мне пришлось покинуть с таким трудом обученный взвод и людей, с которыми я уже успела сжиться.

Еще по приезде в эту часть из училища, наспех заполняя анкету, я неверно ответила на вопрос: «Была ли на оккупированной противником территории». Я ответила, что была по спецзаданию, и, не желая распространяться, в подробности не вдавалась. К этому времени поступило указание о том, что все офицеры, бывшие на территории, занимаемой противником, должны пройти проверку. С этой целью мне и еще двум офицерам, которые были в плену и бежали, приказали сдать оружие и подразделения и отправили в тыл на проверку.