Тамара Сычева - По зову сердца

На другой день Саша уехала, а меня не покидала подсказанная ею мысль — разыскать Гришу. С этого дня в палате я стала самой дисциплинированной, выполняла все указания врачей, чтобы скорее выписаться и начать розыски мужа.

Несколько раз я просила лечащего врача выписать меня, но моей просьбы не удовлетворили, пока я не окрепла полностью.

Девушки-практикантки, заканчивающие курсы медсестер, заботливо и любовно ухаживали за ранеными. После дежурства они часто окружали мою койку и просили рассказать о боях, в которых я участвовала. Расспрашивали они и о Саше Ниловой, восхищались ее мужеством и твердостью характера. Каждая из них мечтала быть похожей на Сашу.

После отъезда Ниловой мне еще дней десять пришлось лечиться, но однажды во время обхода, весело хлопнув меня по плечу, врач сказал:

— Завтра можно выписываться в часть.

Ясный летний день был для меня особенно радостным — ведь в моем воображении он предвещал встречу с Гришей.

С утра я бодро шагала по узким и пыльным улицам Прилук. Даже кирзовые солдатские сапоги не казались мне сегодня такими тяжелыми, как обычно. Смущала стриженная под машинку голова, но, убедившись, что никто не обращает на это внимания, я успокоилась.

«Хорошо сейчас в Крыму, на берегу моря, — думала я. — Если бы не война, отдыхали бы мы сейчас с Гришей на юге…»

Мои мысли прервал громкий голос диктора из висевшего на площади репродуктора:

— Граждане, воздушная тревога! Воздушная тревога!

Его голос заглушили частая трескотня зениток и рев пикирующих самолетов. Прохожие шарахнулись во дворы и бомбоубежища.

Я бросилась на землю под стенку большого дома.

…Солнце уже садилось, когда я, утомленная неудачами, с подавленным настроением входила в последний прилукский госпиталь. Присматриваясь к раненым, со страхом думала: «А вдруг и здесь его не окажется?» Опасения мои сбылись.

— Такого у нас нет, — сухо ответила сестра.

Слезы подступили к горлу. Я присела на скамью у самого крыльца, на котором сидели раненые. Один из них подошел ближе и, заглядывая мне в лицо, сказал:

— Вы не лейтенанта Жернева жена?

Раненый оказался бойцом Жернева. Успокаивая меня, он рассказал, что Жернева отправили дальше, в Киев, надо искать там. Новая надежда подбодрила меня, и я решила отправиться в Киев на поиски мужа.

Красавец Киев подвергался разрушительным бомбардировкам. Население и крупные производства в основном были эвакуированы. По улицам шагали колонны будущих ополченцев.

Трамваи не ходили, и мне пришлось исколесить весь город пешком в поисках госпиталей. На третий день я уже с трудом передвигала ноги. В госпитале, расположенном в Киево-Печерской лавре, спросила у дежурной сестры:

— Лейтенант Жернев Григорий Васильевич лежит у вас?

— Такого нет, — закрывая толстый журнал, ответила она.

Раненые, заходившие к сестре, стали расспрашивать, откуда я, из какой части, где воевала. Подошел человек с перевязанной рукой и забинтованной головой.

— Тамара, это ты? Ты жива? — обрадованно спросил он.

Это был политрук из нашей дивизии. Он знал меня еще до войны. Я вывезла его в числе других раненых из львовского госпиталя.

— Вы не знаете, где мой муж? — сразу же вырвалось у меня.

— Его отправили дальше, кажется в Нежин. А ты откуда? Тоже из госпиталя? — рассматривал он мою измазанную «зеленкой» стриженую голову.

Я рассказала о себе, о том, что вот уже второй день в поисках Гриши блуждаю по киевским госпиталям.

— Так он в Нежине? — спросила я с надеждой.

— Да, наверное, — ответил политрук. — Ты, может быть, голодна? Ты очень изменилась, похудела. Тебя не узнать… Подожди, я сейчас приду.

Он вышел и через несколько минут принес кусок хлеба с маслом и сахар.

— На, поешь, осталось от ужина.

Я с жадностью набросилась на еду. А ведь в моем вещевом мешке где-то лежал продпаек. Просто не было времени поесть.

Рано утром я была в Нежине. Госпиталей здесь было, как мне показалось, не меньше, чем в Киеве. Одно облегчало задачу: они находились неподалеку друг от друга. И я была твердо уверена, что в одном из них найду Гришу.

Однако безрезультатно обошла три госпиталя. Зашла в четвертый.

— Скажите, у вас лежит раненый Жернев?

— Жернев лежит, — ответила дежурная сестра.

От радости я онемела.

— У него было черепное ранение и ожоги глаз, — объяснила дежурная.

— Он видит?

— Конечно. Он совсем уже поправился, — поспешила успокоить сестра, — должен выписаться на днях. Сейчас пойду узнаю, где он.