Тамара Сычева - По зову сердца

После доклада секретаря ЦК ВЛКСМ стали выступать девушки. Они рассказывали о себе, о своих подругах, которым не удалось попасть сюда, и о тех, которые шли по зову сердца и отдали жизни за независимость Родины.

Наконец слово предоставили Михаилу Ивановичу Калинину. Чуть сгорбленный, седой, с доброй улыбкой, он ласково оглядел нас и прежде всего поздравил с победоносным окончанием войны. Потом он говорил об участии женщин в Великой Отечественной войне и о том, что на фронт пошла лучшая часть нашей молодежи.

— Вы защищали Родину в момент величайшей опасности, а это — действительно великое дело. Я уверен, что у нас среди женской молодежи очень много людей, способных совершать героические подвиги. Сейчас вас демобилизовывают. Это для многих из вас дело нелегкое, — говорил Михаил Иванович. — Особенно для тех, которые пришли в армию со школьной скамьи. Теперь они думают, а какова будет новая жизнь, что она им готовит? Но я уверен, что вы, умудренные фронтовым опытом, быстро все устроитесь, работы у нас непочатый край. А тем, которые по каким-либо причинам окажутся в тяжелых условиях, мы поможем.

После этих слов на душе у меня стало радостнее. Я еще раз почувствовала, что не сирота и не одинока, что обо мне есть кому позаботиться. Значит, я не ошиблась, что приехала в Москву.

После собрания меня вызвали к Калинину.

— Ой, Катюша, это ты там рассказала, наверное, обо мне, что я теперь буду делать? — испугалась я. Меня провели в приемную Калинина.

С трудом открыла тяжелую дверь кабинета, вошла, и ноги подкосились. В самых тяжелых боях с немецкими танками так не колотилось сердце, как здесь, когда я увидела за большим письменным столом Михаила Ивановича.

Он вышел из-за стола, ласково улыбнулся, подошел, взял меня за обе руки, оглядел и сказал удивленно:

«Вот эта малышка и с танками дралась, а? Вот молодец! И что, они удирали от тебя?» — засмеялся он.

Вначале я стояла ни жива ни мертва. Но когда Михаил Иванович по-отечески обнял меня за плечи и усадил в кресло, стоявшее перед письменным столом, а в другое, напротив, сел сам и стал подробно меня обо всем расспрашивать, я осмелела и через несколько минут свободно разговаривала с ним, как с родным отцом.

Сказала ему, что хочу учиться и быть так же полезной Родине, как была на войне.

«Это хорошо, это замечательное решение!» — говорил Калинин, прощаясь со мной.

На всю жизнь осталась в моей памяти эта беседа с Михаилом Ивановичем Калининым, она меня воодушевила, помогла найти свое место в жизни.

Мне дали комнату в Москве, я получила возможность учиться, попала в крепкую, дружную студенческую семью. Все годы учебы мечтала об одном — поехать на какую-нибудь большую стройку.

Мое желание сбылось. Теперь я инженер всего объекта шестого шлюза. — Аня задумчиво улыбнулась.

— Ты счастлива?

— Очень! — не задумываясь ответила девушка. — Скоро пустим в строй плотину и зальем потрескавшиеся от засухи поля речной водичкой. Ты видела, какая здесь кругом сушь? А тогда все здесь зацветет, зазеленеет. А я поеду на другую стройку. Мне очень нравится моя профессия. Я счастлива, очень счастлива, — повторила она.

За окном было темно. Где-то наверху над котлованом свистел и ревел в пустынной степи могучий ветер.

С яростным остервенением он забрасывал в окно струи ливня, хлестал по лужам и, казалось, хотел сорвать с окна ставню. Она скрипела, хлопала, трещала, но не поддавалась.

— Постой, Тамара, я сейчас закреплю ставню, — сказала Аня и, отбросив одеяло, опустила свои маленькие ноги в большие сапоги, потом набросила брезентовый, с капюшоном, плащ и выскочила во двор.

Я осмотрела ее комнатушку. На столе у окна лежали горкой учебники. На большой яркой карте СССР красным карандашом были подчеркнуты реки с каналами и водохранилищами.

«И этим она счастлива», — подумала я.

— Дождь как из ведра, — сбрасывая плащ, сказала Аня.

— Аня, а как твоя личная жизнь?

— Работа и есть основа моей жизни, — улыбнулась она, натягивая мне на плечи одеяло.

— Но одной же тоскливо.

Аня помрачнела. Потом заговорила тихо:

— Я очень тяжело перенесла смерть Николая. И пока заменить его не может никто. Ты ведь знаешь, какая дружба была у нас… И полюбила я его, наверное, на всю жизнь… Есть здесь один человек, инженер, — помолчав, добавила она. — Ухаживает за мной. Но…

— Сколько тебе лет, Аня? — перебила я ее.

— Двадцать шесть.

— И не торопись. Молодая еще. Узнай как следует человека. Ошибка дорого потом обходится в жизни.