Петр Нечай - Звезда Егорова

Егоров подозвал связного, невысокого ладного паренька в клетчатом пиджачке и серых бриджах, ожидавшего ответа.

— Будешь отдыхать или пойдешь обратно?

— Если покормите, не откажусь. А потом пойду прямо в Лужну. Там заночую.

Через час связной уходил, захватив с собой одного из партизан Егорова для связи.

Первыми из разведки вернулись Подгора с Павлом Строгановым из Подбрезовой.

— Кажется, все отлично, Алеша, — докладывал Подгора. — Виделись с Яном. Не сомневайся, то есть надежный человек. Познакомил нас еще с двоими — Бортелом и Петько. Они рады нам, ждут от нас помощи. Хотят направить к нам на обучение отряд молодых рабочих. Договорились о встрече, о времени сообщат. — Йозеф устало вытер вспотевший лоб. — В Корытнице ночью какая-то группа партизан напала на помещение штаба гардистов. Дежурных побили, оружие забрали и скрылись. Люди говорят — егоровцы. Все теперь показывают на Прашиву. Так что за все нам отвечать.

— Немцев по дороге много?

— Совсем нет. Только в гестапо в Подбрезовой и Брезно. На дороге гардисты орудуют.

Волошин привел с собой из Банска-Бистрицы маленькую, худенькую, светловолосую девчушку.

— Кто это? — спросил Егоров.

— Наша, киевлянка, — доложил Волошин. — Зоей звать. В лагере возле Банска-Бистрицы была, бежала, потом… Впрочем, она сама лучше о себе расскажет. Она тут уже около двух лет живет, словацкий язык добре знает. Может пригодиться…

— Сперва о деле, за каким ходили, доложи, а уж потом поговорим и о вашей находке, — сердито прервал Волошина Егоров. — Погуляй пока, девушка.

— Есть о деле…

Разведчик стал рассказывать, как удалось найти братьев Мейлинг. В конце своего рассказа заключил:

— Встречу обещали, только чем-то встревожены.

— С чего ты взял?

— Да ведь видно же, товарищ командир, — уверенно ответил Иван. — Когда разговаривали с Яном и Паволом Мейлингами, они назвали какого-то Гаму, который протестует против преждевременных действий советских партизан в Словакии.

— А какими действиями они встревожены и почему именно советских партизан? Вон в Корытнице кто-то пощипал гардистов, а приписали нам.

— Они называли Величко, — вмешался Славкин, — говорили, что его партизаны сожгли лесопилку и убили немца-управляющего с тремя немецкими охранниками из эйнзатцкоманды.

— Преувеличивает господин Гама, — засмеялся Алексей. — При чем тут советские партизаны? У Величко только пятеро советских людей вместе с ним и начальником штаба. Им теперь всюду парашютисты мерещатся. Еще что?

— Передали, что завтра Гама встречается с Величко.

Егоров переглянулся с Мыльниковым и Ржецким.

— Мы знаем о встрече. — Егоров встал, давая понять, что разговор с разведчиками окончен. — Спасибо, хлопцы. Давайте теперь вашу партизанку-киевлянку.

Волошин вышел и тотчас же вернулся с девушкой.

— Ну, рассказывай, — довольно неласково прогудел Егоров.

— А что вас интересует? — с вызовом спросила Зоя. — Не шпионка ли я? Так я вам и призналась.

Сверкнув сердито встревоженными глазами, она деланно рассмеялась.

Егорову не понравилась развязность девчонки, и он поморщился. Мыльников заметил это и попытался как-то сгладить неловкость.

— Милая девушка, мы не во всех видим шпионов и врагов, а знать, кто рядом с нами, обязаны. Поняла?

— Извините, — прошептала она.

Стушевавшись, девушка опустила глаза и молча стояла перед столом. Лицо ее потускнело.

— А ты садись, садись и рассказывай, — участливо показал на стул Ржецкий.

— Чего рассказывать-то? — Девушка, словно ища поддержки, посмотрела на Ивана Волошина. — Правду говорит ваш товарищ. В Киеве я родилась, там и война застала. В девятом классе училась. Шестнадцать лет тогда исполнилось… Ну, что еще? О родителях, да?

Зоя опустила голову и теребила кончики платка, накинутого на плечи. Исподлобья смотрела она на сидящих за столом командиров, понимая, что от них зависит ее судьба: возьмут или не возьмут в отряд.

— Папа в первые дни войны ушел в Красную Армию. Остались мы с мамой и младшими братиком и сестрой. А потом бои начались за Киев. Младших увезли со школой за Днепр, больше их не видела, а меня мама оставила при себе, но осенью в квартиру ворвались полицаи и увели маму. — У девушки дрожали губы, слезы катились по щекам. Она машинально стирала их платком и все говорила и говорила ровным, тусклым голосом, и от этого страшнее был рассказ. — Вскоре после ареста матери попала в облаву — погнали в Германию на работу. Один раз бежала — поймали, вернули хозяину. Второй раз — посадили в лагерь и привезли под Банска-Бистрицу. На заводе работала. Снова убежала и попала в село Турчанска Блатница к богатому кулаку. Там встретилась с советскими пленными, помогала им, пока они не ушли в Восточную Словакию, к партизанам. А сейчас была в прислугах в городе. Встретила на улице этих людей, услышала, что говорят по-русски, и увязалась за ними.