В. Подзимек - На всю жизнь (повести)

Таблетка подействовала. Он положил на стол предложение о мероприятиях, с которыми промучился целую неделю. Чем дольше и подробнее он читал, тем менее реальными представлялись ему его великолепные планы. Это удивляло, ведь вчера и позавчера… «Перестань внушать себе», — мысленно сказал он и попытался заставить себя сосредоточиться. Напрасно. Мысли его ускользали, убегали, как вода между пальцами. После разговора с Сойкой Главку будто что-то надломило, парализовало. Поначалу он не придавал этому значения, делая вид, что неприятное событие в основном никак не отразилось на нем, но позже, однако, слова Сойки дошли до него. Его постоянно преследовал тихий, упрекающий голос заместителя командира по политической части: «Без людей больших дел не совершишь. И криком от людей хорошего не добьешься — даже самые простые планы останутся без них всего лишь куском бумаги».

Нарекания майора представлялись теперь Душан во все более широких взаимосвязях, и, несмотря на его попытки успокоиться, он не мог избавиться от впечатления, что заместитель командира по политической части невольно (а может, и вполне логично) вскрыл самое слабое звено всех его смелых планов и замыслов. Он вдруг ощутил себя новобранцем, стоящим голым перед призывной комиссией.

Если не было необходимости, Главка вообще предпочитал не выходить из комнаты, так как ему казалось, что за ним скрытно наблюдают десятки пар глаз и что товарищи по службе показывают за его спиной на него пальцами. Он размышлял: что бы в его положении сделал Гинек Ридл? Гинек добивался успехов за счет того, что умел работать с людьми. Неужели нужно большое искусство для того, чтобы руководить подчиненными, мобилизовать их на хорошие дела? Откуда берут эту способность Менгарт, Сойка и другие? А он так старался быть похожим на командира дивизиона…

Главка захлопнул папку с документами и положил в портфель. Затем открыл окно я стал дышать свежим прохладным воздухом. И все же у него снова разболелась голова. Душан пошел на кухню попить чаю и там с огорчением обнаружил, что Элишки нет дома. А ему вдруг очень захотелось послушать ее рассказы, забыть свои проблемы. Душан включил телевизор, попытался вникнуть в содержание фильма, который шел на экране. Мастер строительной бригады возражал начальнику, жарко против чего-то выступал. Дело дошло до взаимных оскорблений, они были готовы наброситься друг на друга. Наконец руководитель стройки отправился на строительную площадку. Он на месте доказал людям свою правоту, после чего рабочие энергично взялись за дело. Наверное, даже сам автор сценария не верил, что в жизни все бывает так просто.

Наконец в замке загремел ключ, в коридоре щелкнул выключатель.

— Ты уже дома? — удивилась Элишка.

— Где ты была? — недовольно спросил Душан.

— У Шарки, немного поболтали. Представь себе, уже третий день она чувствует себя вполне прилично. И выглядит хорошо, и нервы вроде бы в порядке, — делилась она своими впечатлениями с мужем. Увлеченность, с какой Элишка рассказывала, была чисто женской и одновременно профессиональной.

— Тогда переселяйся к ней! — отрезал он и исчез в спальне.

Какая муха его укусила? Элишка ополоснула тарелки, фужеры, убрала две пустые бутылки из-под лимонада, потом заглянула к Душану:

— Не выпьешь рюмку вина?

— Ты хорошо знаешь, что сегодня будний день. Я иду спать, — отказался он раздраженно.

— Для этого совсем не обязательно повышать голос. Если у тебя неприятности по работе, то я здесь ни при чем.

Его словно из катапульты выбросило.

— Я просил тебя не вмешиваться в мои служебные дела!

— Тогда не переноси их на семью! — бросила она и захлопнула за собой дверь.

Зарывшись в подушку, она исподтишка наблюдала за мужем. Он беспокойно ворочался на постели. Было ясно: какие-то заботы обременяют его. Делиться ими после той неудавшейся поездки в Липтовски-Микулаш он не решался. В тот раз они крепко поругались. Душан долго не мог простить жене ужасную сцену, разыгранную перед Мариной и ее родителями. Из этого он сделал однозначный вывод: о своей работе теперь ни слова.

И по сегодняшний день Элишка не могла объяснить, какой черт ее тогда дернул. Ей захотелось как-то помочь Душану. В голову пришла мысль использовать случай и настроить против Гинека Ридла отвергнутую им жену. При этом Элишка не знала, что принесет этот неожиданный ход. Она действовала инстинктивно, охваченная желанием сделать что-нибудь полезное для своего мужа. Вскоре после того случая она поняла, что этого не надо было делать, и ей стало стыдно. Видимо, это чувство вины и привело ее потом к Шарке; их дружба, несмотря на появившиеся вначале трещины, вновь окрепла. Она окружила Шарку почти материнской заботой, и ей казалось, что Душан приветствует это. Может, она ошибалась?