Владимир Першанин - Морпехи против «белых волков» Гитлера

Орудие вело огонь до последнего, пока тральщик не стал тонуть, а Коломеец, надев жилет, лихорадочно бежал к шлюпке. Прикинулся контуженым. В госпитале ему поверили, парня трясло от пережитого страха, с неделю заикался.

Как пострадавшего после контузии, обещали направить в строевую часть штаба, писать бумажки. Но угодил в роту флотского резерва, где некстати попался на глаза Маркину. Узнав, что Коломеец закончил десятилетку и немного говорит по-немецки, командир «Онеги» сжал его широкую кисть и, смеясь, предложил:

– Жми-жми, не стесняйся. О, парень грамотный, крепкий. Где воевал?

– На тральщике, подносчиком боеприпасов на трехдюймовке.

– Коллега. Я тоже артиллерией на тральщике командовал. Вся статья в наш отряд идти.

Леня попытался объяснить, что был контужен и ждет назначения в штаб. Маркин лишь отмахнулся:

– Я сам и ранен, и контужен. Ничего, оклемался, даже по девкам бегаю.

– Не оклемался я. Мне бы еще недельки две отдохнуть.

Но упрямый капитан-лейтенант хлопнул здоровяка Коломейца по плечу:

– У нас отдохнешь, улучшенное питание получать будешь. Все, вопрос решен.

Двадцатилетний Леонид Коломеец, работавший до войны нарядчиком на заводе, смертельно боялся фронта и делал все, чтобы не попасть на боевой корабль. В атлетически сложенном теле мужчины таилась душа мышонка. Слишком ошеломила его война, совсем не похожая на красивые плакаты, где отважные краснофлотцы били из орудий по карикатурным немецким кораблям.

Ждали сражения с немецкими кораблями. Красавец эсминец рассекал волну острым, как нож, форштевнем, а мощные 130-миллиметровые орудия были готовы поразить врага. Большая канонерская лодка, устаревшая и тихоходная, несла в башнях тяжелые шестидюймовые пушки, их 50-килограммовые снаряды были способны проломить любую броню.

Шли сторожевые корабли и минные заградители, сновали противолодочные катера, а впереди колонны уступом шли три тральщика, на одном из которых служил подносчиком снарядов Леня Коломеец. Движение колонны замедляли два грузопассажирских парохода, но флотилия выглядела солидно. Даже Леня Коломеец воспрянул духом, хотя не любил и боялся моря. Поэтому с десятиклассным образованием числился всего лишь подносчиком снарядов. На соседнем тральщике должность начальника артиллерии занимал старший лейтенант Никита Васильевич Маркин.

Героической битвы с вражескими кораблями не получилось. Из-за облаков вынырнули три «Юнкерса» и с воем вошли в пике. Бомба-пятисотка ударила в носовую часть канонерки, вторая рванула возле борта. В огромные пробоины хлынула вода, канонерка затонула в течение десяти минут. Горел пароход, заваливаясь на борт, над водой виднелись сотни человеческих голов. Люди карабкались вверх и тонули.

Прямое попадание пустило ко дну соседний тральщик. Коломейцу везло. В его тральщик запустили серию небольших бомб, две взорвались на палубе, убивая и калеча людей, круша надстройки. Именно в этот момент Леня потерял голову от страха и бросил орудие, наблюдая, как ворочаются в луже крови его товарищи-артиллеристы. Он считал, что с конвоем покончено.

Страх мешал ему увидеть, что корабли, большие и малые, ведут отчаянный бой с вражескими самолетами. Выбрасывали языки пламени тяжелые орудия, зенитные автоматы посылали вверх светящиеся трассы, пулеметчики ловили в сетчатые прицелы идущие в пике бомбардировщики. Катера подбирали тонущих людей, команда горевшего красавца эсминца тушила пожар и сумела сбить один из «Юнкерсов». Батареи эсминца работали без остановки, не давая самолетам снизиться.

На пароходе команда НКВД, сопровождавшая какой-то секретный груз, дружно вела огонь из ручных пулеметов и автоматов. Рота красноармейцев, вскинув винтовки, опустошала обоймы, обжигая руки о раскаленные стволы. Трехдюймовый снаряд тральщика догнал «Юнкерс» на выходе из пике, переломил фюзеляж возле хвоста, обломки врезались в воду, как камни, подняв фонтан брызг. Тысячи глоток торжествующе орали, подкидывая в воздух бескозырки и пилотки.

Стремительный «Мессершмитт», добивавший людей в воде, получил очередь в мотор и кабину, метнулся, как пришпоренный, и рывками понесся прочь, выстилая хвост дыма.

Флотилия понесла большие потери, но разгрома не случилось. Авианалет был отбит ценой многих жизней. «Юнкерсы» и «мессеры» больше не рисковали снижаться. Но если для большинства моряков и бойцов это стало боевым крещением, то такие, как Леня Коломеец, отсидевшиеся в щелях, надолго, если не навсегда заразились страхом.