Анджей Мулярчик - Катынь. Post mortem

– Куда же мне было убираться? Был приказ, ну я и исполнил приговор. – Наклонившись к Нике, он с чрезвычайно серьезной миной шепотом спросил ее: – Но ты же меня не выдашь, а?

Он умел ее позабавить, а она чувствовала, что может быть с ним во всем откровенна, чувствовала, что Юр умеет поймать ее мысль, которую она еще даже не успела облечь в словесную форму. Она чувствовала, что между ними не существует никаких неясностей.

Юр закончил набросок и закрыл альбом. Ника запротестовала. Она хотела увидеть свой портрет. Хотела увидеть себя такой, какой видит ее он. На портрете она увидела девушку, смотревшую чуть искоса, к невинному ее взгляду примешивалась толика дьявольского коварства.

– Ты меня видишь такой?

– Тебе не нравится?

– Талант у тебя есть.

– Угу, – буркнул он, снова закуривая папиросу. – Я столь же талантлив, как и робок. И боюсь, что в академии моя робость не даст мне проявить свой талант.

Ника отняла у него альбом для рисования, чтобы показать эти рисунки дома.

– Но только с возвратом, – предупредил Юр. – Надо же мне что-то представить в вуз.

– Ты воспользуешься амнистией? Ведь в этом месяце уже. – Ника споткнулась на тропинке. Юр ее поддержал, и какое-то время они стояли, соприкасаясь плечами.

– Не могу. – В его глазах таилась усмешка, но слова звучали преувеличенно серьезно. – Сначала я должен испытать нечто, чего жду уже очень давно.

Он так проникновенно посмотрел ей в глаза, что Ника даже не знала, как реагировать. Она решила, что лучше, наверное, задать вопрос, чем притворяться, что ей не понятен его намек: о чем, собственно, он думает?!

– О том, чтобы выкупаться, – сказал он, воздев руки к солнцу. – О господи! Как давно я не лежал в ванне.

Он стоял у ворот на улице Брацкой, напротив того дома, в который вошла Ника. Стоял с папиросой, он был в сапогах, несмотря на жару, потому что другой обуви у него пока не было. Он смотрел на окна второго этажа. В какой-то момент он заметил, что дворник бросает на него подозрительные взгляды, и тогда Юр направился в сторону сапожной мастерской…

Тем временем Ника показывала матери набросок своего портрета, сделанный Юром. Анна посмотрела на рисунок, держа его на расстоянии вытянутой руки, и удовлетворенно кивнула головой. Ника с какой-то особенной теплотой в голосе рассказывала, что Юр хочет поступить в Академию художеств, что его отец был резчиком по дереву, он создавал изображения Христа для часовен, а сам Юр был в лесу, и теперь она его уговаривает воспользоваться амнистией.

– И ты его уговариваешь сделать это? – Анна вернула ей альбом с рисунками. Она смотрела на дочь с недоумением.

– Он колеблется, но я считаю, что пришло время забыть о войне. Лучше теперь сидеть в кино или на пляже, чем в лесу или за решеткой.

– Нет. – Анна так решительно замотала головой, что ее длинные волосы обвились вокруг шеи. – Он не должен вот так сдаваться! Нельзя давать им шанс уничтожить нас окончательно! Сколько людей погибло во время восстания, в Катыни, по лесам? Вся элита народа! Скоро интеллигент станет экспонатом в музее!

Анна смотрела на Нику с некоторым недоумением. Почему же она не отвергает ее аргументы? Почему она не пытается опровергнуть их своими какими-то вымышленными доводами о том, что любая новая власть заслуживает доверия, и лишь смотрит на нее с таким выражением на лице, будто она шестилетняя девочка, которая выпрашивает порцию мороженого во время прогулки на центральной площади в Пшемысле…

– Мама. Прежде чем идти сдаваться по амнистии, он просит добрых людей предоставить ему один шанс.

– Шанс? Какой шанс?

Ника сложила руки как для молитвы.

– Он просит разрешения выкупаться у нас.

– Выкупаться? – Анна не знала, что ответить. – Когда?

– Сейчас! – Ника показала на окно гостиной. – Он там ждет!

Он увидел ее в окне, Ника жестом руки звала его наверх. В раме окна она выглядела как персонаж какой-то картины. Юр затушил папиросу о стену и вступил в тень ворот.

Анна ожидала в дверях гостиной. Юр выпрямился, громко щелкнул каблуками.

– Госпожа майорша, подхорунжий Юр докладывает о своем прибытии.

Из кухни выглянула жена Ставяка, окинув гостя любопытным взглядом. Анна открыла перед ним двери гостиной, приглашая войти. Когда Юр потом закрылся в ванной, она посмотрела на Нику, как будто и в самом деле увидела ее впервые.

– Вы теперь совсем другие… – Она перевела взгляд на фотографию Анджея. – Твой отец, когда явился с визитом в мой дом, пришел, чтобы просить моей руки, а этот – чтобы выкупаться.