Анджей Мулярчик - Катынь. Post mortem

Проникавшие сквозь разноцветные витражи лучи майского солнца ложились на лица верующих, на серый костюм Анны. Она смотрела на алтарь, но ей казались лицемерными улыбки святых, как будто все эти персонажи, эти скульптуры с воздетыми к небу руками взирали сверху на толпу молящихся людей с некой иронией, будто сострадая их наивности. Анна не могла усидеть на скамье. Ей по-прежнему не давал покоя вопрос, что за офицер приходил к ним сегодня. И что ей поведает священник Ясиньский. Когда Анна встала со скамьи, Буся, поглощенная молитвой, даже не обратила на нее внимания.

Анна прогуливалась возле костела, с надеждой глядя по сторонам, не появится ли откуда-нибудь сестра Анастасия или хотя бы незнакомый священник, который должен был сюда явиться, но никого не заметила. Когда люди начали выходить из костела, Анна заглянула в ризницу. Министрант как раз помогал приходскому священнику освободиться от стихаря. При виде Анны священник Тваруг доброжелательно улыбнулся.

– Госпожа майорша! – загудел он басом. – Вы все же посетили наши пределы.

– Я сопровождала свекровь. – Анна оглянулась в надежде, не ждет ли ее где-то за шкафами с ризами каноник Ясиньский.

– А я-то думал, что конец войны внушит вам веру в то, что Бог милосерден и что возлагаемые на Него надежды в конце концов оправдаются.

Он вглядывался в лицо Анны, скрытое под вуалью, с одной стороны, доброжелательно, а с другой – словно осуждающе.

– Я разочарую вас, отче. – Анна теперь откинула вуаль, чтобы взглянуть священнику прямо в глаза. – Я пришла не молиться. Вот уже два года я спрашиваю Бога, как могло такое произойти, как могло свершиться такое преступление, но в ответ я получаю лишь молчание.

Ксендз Тваруг неуверенно оглянулся и посмотрел в сторону министранта, складывавшего стихарь. Он явно не желал, чтобы подобные бунтарские признания коснулись ушей его помощника. Ксендз вывел Анну из ризницы. На улице майское солнце бросало тени на старые стены костела и каменных домов вокруг. Он смотрел на нее с заботливым участием, а в голосе его звучало предостережение:

– Ты обижаешься на Бога, дочь моя, за то, что человек еще не достиг человечности?

– Я обижена, что Он молчал, когда творились такие вещи.

– Конец войне – вот ответ на наши мольбы.

Анна закивала головой, как человек, которого не устраивают слишком простые ответы. Ее раздражало, что отец Тваруг всегда имел наготове простые ответы, даже на еще незаданные вопросы. Анна помнила, как в годовщину смерти профессора Филипинского она пришла заказать поминальную службу, и тогда священник сказал ей, что смерть может быть разной, важной и менее важной и что смерть профессора Филипинского относится как раз к первому типу, ибо мученический ее характер возвышает достоинство его семьи, а сама его смерть становится частью страдания всего народа. Буся считала, что ксендз Тваруг нашел для этого прекрасные слова, но Анна уже тогда твердо высказала ему свое мнение, что не бывает смертей лучше и хуже и ни для одной семьи не может стать утешением мысль о том, что страдания близкого человека помогут предъявить обвинение преступникам. Это случилось за два года до того, как она узнала о судьбе своего мужа. Поэтому она и не желала принимать простой рецепт приходского священника, который считал, что конец войны служит ответом на мольбы верующих.

– Но когда же я услышу ответ, почему вообще могла произойти эта катастрофа? – Анна смотрела сквозь сеточку вуали на здоровый румянец на щеках священника. – Почему человечество оказалось столь бесчеловечным?

– Человечество не должно задавать Ему такие вопросы, оно само должно отвечать на Его вопросы.

Анна почувствовала, что потеряла интерес к этому словесному пинг-понгу, в котором священник всегда желал оставить последнюю подачу. Она оглянулась вокруг в надежде, что увидит незнакомого священника, который должен был здесь с ней сегодня встретиться.

– Не видели ли вы тут ксендза Ясиньского? Сестра Анастасия договаривалась с ним о нашей встрече.

– Сестра Анастасия? – Вопрос явно застал священника врасплох.

– Моя дочь учится в лицее у монахинь. Она передала, что ксендз Ясиньский будет сегодня здесь после майского богослужения.

– Здесь? – Ксендз Тваруг был явно озадачен этой информацией Анны и даже встревожен.

– Кажется, он живет недалеко отсюда. Он мог бы мне что-то сказать относительно тех ящиков с документами, которые вроде бы хранились в курии…