Яков Давидзон - Орлята партизанских лесов

«17 октября 1941 года пришла разведка из партизанского отряда Руднева. Умно поступил Руднев, решив привести свой отряд к нам. Пора объединяться! А с Рудневым у нас дело пойдёт на лад. Не сомневаюсь. Ведь знаю я Семёна Васильевича давно и очень уважаю. Родом он из большой многодетной семьи батрака из села Берюх. Бедность заставила летнего паренька оставить отчий дом и в 1914 году уехать в Петроград. Поступил учеником на Русско-Балтийский завод, где работал старший брат. Когда грянула Великая Октябрьская социалистическая революция, вступил в красную дружину. Вместе с братом штурмовал Зимний, дрался с корниловцами. Тогда же был принят в партию большевиков…»

Засиделся в ту ночь у костра Руднев. Расспрашивал Нину о матери, об отце. Сказал, что ему легче — в партизанском отряде вся его семья. Пообещал разузнать о судьбе родных Нины.

В те дни второй взвод в составе роты Замулы готовился к операции на хуторе Лукашенков, где располагались каратели, которые терроризировали жителей окрестных деревень. Да и партизаны успели почувствовать па себе неожиданные удары фашистов.

Тогда и было решено разгромить опорный пункт врага. Задача сама по себе не из лёгких. Выманить немцев из села не удавалось, а там фашисты укрепились прочно. Расставили мины-ловушки на тропах, ведущих к хутору, доты простреливали подходы, каменные здания представляли грозную крепость, которая могла вести круговую оборону.

Первая атака едва не захлебнулась. Два станковых пулемёта выкашивали перед собой всё живое. Невозможно было голову оторвать от земли. Фашистский гарнизон знал: спасения ему ждать неоткуда, и потому сопротивлялся ожесточённо, каждый метр приходилось преодолевать с боем.

Нина лежала за толстой, выгнутой наподобие лиры, сосной. Пули отсекали от дерева острые ранящие щенки. Стреляла она редко, берегла патроны. Амбразуры едва просматривались, прикрытые высокой травой и кустарником.

Наверное, минуло не менее часа — солнце уже прорвалось сквозь тучи, прежде чем первым партизанским отделениям удалось пробиться на хутор. Гранаты делали своё дело, и всё реже огрызались пулемёты. Вот остался один — в школе. Нина с Люсей подобрались к самому фундаменту. Пули свистели над головой, не причиняя вреда. Но проникнуть в школу, превращённую в дот, было невозможно. Единственная дверь была заложена изнутри и пули лишь крошили её.

— Сколько же мы здесь будем сидеть сложа руки? — расстроенно спросила Люся, наклонившись к самому уху Нины.

— Если бы хоть одна граната была, — сказала Нина. Она проверила автомат (он достался ей после первого памятного боя за Гуту), но это оружие было бесполезно в данной ситуации.

Тут Нина увидела, как от плетня отделился человек с гранатой в правой руке. Когда он приблизился, она узнала Федю Алешина из второго взвода.

— Ложись! — страшно закричал он, и подруги прижались к земле, ожидая взрыва.

Грохнуло так, что задрожала земля. Ещё не рассеялся дым, а Нина вскочила на ноги и с автоматом в руках рванулась к тому месту, где ещё минуту назад была крепкая, вся исклёванная пулями дверь. Теперь двери не было, вход зиял чёрным провалом. Нина шугнула в темноту и замерла на месте от неожиданности — она ничего не видела перед собой. Кто-то вдруг толкнул её в плечо, мимо неё с криком: «Бей гадов!» пронёсся Федя Алёшин. Он толкнул ногой дверь в классную комнату и яркий свет рванулся навстречу Нине, и она бросилась по коридору вправо. Вдали мелькнула неясная фигура фашиста, и Нина нажала на спуск. Автомат гулко загрохотал в коридоре.

Немец упал, а Нина теперь уж сама дулом автомата толкнула ближайшую дверь. Она раскрылась. Это, по-видимому, была столовая: длинные столы, скамьи вперемешку со стульями, большой портрет фюрера и в беспорядке разбросанные по полу алюминиевые миски. Из столовой вела дверь куда-то влево, и Нина, спотыкаясь о гремевшие под ногами миски, побежала туда. Вдруг яростный огонь сразу нескольких автоматов раздался из-за окна, с улицы. Нина подбежала к окну и увидела, как несколько гитлеровцев, спрятавшись за поленницей дров, встретили свинцом наступавших партизан. Кто-то упал наземь да так и остался лежать.

Нина выставила дуло автомата в окно и, прицелившись, дала длинную очередь. Трое фашистов даже не успели обернуться, но четвёртый успел резануть по окну, и острые осколки стекла впились в лицо девушки. Но Нина не отпрянула назад — она поймала врага на мушку и снова нажала спуск.