Яков Давидзон - Орлята партизанских лесов

— Здравствуй, товарищ Вершинин, — сказал Фёдоров и, как взрослому, протянул Паше руку. — Садись. Чай пить будешь?

Тут-то Пашка и расплакался. Переживания последних дней, опасения, что его примут за немецкого шпиона, страх за сестру, оставшуюся у немцев, навалились на него, и он не выдержал.

Фёдоров молча гладил Пашку по голове. Когда мальчик окончательно успокоился, сказал:

— Вот теперь и рассказывай.

Паша чётко доложил о том, кто и когда бывает в комендатуре. Особенно заинтересовался Фёдоров Паулем, просил подробности разные припомнить. Потом дал лист бумаги и спросил, не может ли Вершинин нарисовать ему, где расположены у немцев огневые точки, сколько видел пулемётов и пушек, какой порядок смены караулов. Беседа затянулась до обеда.

— Определим мы тебя, товарищ Вершинин, в разведвзвод, связным к командиру, — сказал на прощание Фёдоров. — У пас телефонов пет, и потому от связного многое в бою зависит. Чем раньше и точнее передашь ты приказ, тем успешнее будет выполнена задача.

Паша расклеивал листовки по сёлам, помогал старшим товарищам управляться с лошадьми, бесстрашно носился под пулями. Карабин ему выдали вскоре после разгрома комендатуры в селе, где жила тётка. Об этом Паша узнал от Васильева, который сообщил, что его сведения оказались точными, и партизаны свалились на немцев, как снег на голову. И ещё принёс он Паше нерадостную весть — сестру Геру угнали фашисты в Германию. Так начиналась партизанская жизнь Павла Вершинина.

В августе сорок третьего года фашисты решили во что бы то ни стало уничтожить партизанские отряды в тылу своих отступающих войск. Для народных мстителей в софиевских лесах настали тяжёлые времена…

Как-то после целого дня преследований Паша прикорнул под дубом. Даже непрекращавшийся неподалёку огонь фашистов не мог заставить ого двигаться дальше. Здесь и наткнулся на измотанного земляка Анатолий Васильев. Он опустился рядом. Правая рука у пулемётчика была перевязана грязным бинтом, сквозь который проступала кровь.

— Плохи наши дела, земляк, — сказал он. — Немцы решили нас загонять. Знают, гады, что есть нам нечего… уже которые сутки на воде да на грибах… А ребятам сегодня ещё и в разведку идти, искать проходы в кольце… Тут Пашу словно что-то кольнуло. Как же мог он забыть, что в противогазной сумке, запрятанной под сеном на телеге, лежат сухари, сахарный песок и кусок сала!

— Есть, дядя Толя, запас! — вскричал Пашка, и кинулся к телеге. Нащупал под сеном сумку и бегом принёс Васильеву.

Васильев даже расплакался от такого подарка. Сквозь слёзы он сказал:

— Сейчас это жизнь не только разведчиков, это жизнь, Паша, всего отряда, всех партизан! Это… твой вклад в победу!

Ночью разведка разыскала «проходы» в фашистском кольце. С первыми лучами солнца партизаны поднялись в атаку и прорвали окружение.

Когда партизанское соединение пробилось навстречу наступающим частям Советской Армии и лесная жизнь закончилась, Паша Вершинин вместе с комиссаром Ленинского отряда Иваном Иосифовичем Муравьёвым отправился в Ворошиловград, на родину комиссара.

Но доехать им до места назначения не посчастливилось. Налетели фашистские бомбардировщики и разбомбили состав. Паша был тяжело ранен осколками бомбы в голову. Муравьёв сам отвёз парнишку в Москву, в госпиталь. А в декабре 1943 года по направлению Военного отдела ЦК ВЛКСМ комсомолец Павел Вершинин был принят в нахимовское военно-морское училище…

Лёня лихо сдвинул на бок пилотку, приосанился, поправил тяжёлый карабин за плечом и спросил:

— Годится?

— Годится, — сказал я — А теперь напусти на себя суровость — как-никак ты партизан-подрывник.

Но так и не удалось Лёне Босенко напустить на себя серьёзность. Я сфотографировал его, потом ещё раз. И подумал тогда же: «В этом летнем, пронизанном солнечными лучами лесу должны бы звучать песни и музыка. А вместо этого свистят пули. Наверное, трудно будет после войны поверить, что за спиной Лёни, в кустарнике, расположился партизанский госпиталь…»

— Дядя Яша, а фото будет? — спросил заинтересованно Босенко.