Владимир Поляков - Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»

Фотографию Вадима Лобовикова и краткий рассказ о нем мы поместили на стенд «Они погибли за Родину», который 9 мая 1973 года выставили в парке Победы. У стенда постоянно находились дежурные: либо я, либо Шурик Алдушин, либо Толя Иванов. К кому-то из них подошла женщина и рассказала, что Лобовиков был расстрелян вместе с ее мужем.

Нахожу эту женщину. Оказалось, что в апреле 1944 года Александра Степановна Радюкова участвовала в работе комиссии по расследованию злодеяний фашистов на Крымской земле, была при раскопках захоронений расстрелянных и опознавании их останков. На моем «Запорожце» едем в Курцовскую балку. Находится она за современными корпусами НПО «Пневматика». Сегодня уже ничего не напоминает о страшном прошлом. Кругом гаражи, различные служебные постройки. Александра Степановна даже ориентировочно не смогла указать место, где покоятся ее муж и десятки других патриотов. Да, изменилось все, наверное, очень сильно. И лишь как незаживающая рана — сама балка.

Эта необычная история имела и еще одно продолжение. Моя мама — Полина Александровна Полякова в ту пору работала секретарем заочного отделения Симферопольского техникума пищевой промышленности. Принимая документы у очередного абитуриента, обратила внимание на довольно редкую фамилию — Лобовиков. Прочитав отчество, вздрогнула. Вадима Лобовикова — студента профтехшколы, а потом автодорожного техникума хорошо знали и она, и мой папа, который учился с ним в одной группе. Ничего не сказав, мама взяла над сыном погибшего друга негласное покровительство, которое продолжалось от первого приемного экзамена и до защиты диплома. Лобовиков-младший, видимо, что-то чувствовал и неоправданно часто заходил в заочное отделение просто так: посидеть, рассказать о своем житье-бытье. Я помню, как каждый раз мама рассказывала отцу о встречах с сыном Вадима, но когда в 1971 году я искал родных водителя Лобовикова, мне и в голову не приходило, что это один и тот же человек. Все прояснилось только после того, как мои родители увидели фотографии Архипова и Лобовикова.

Причина провала группы Литвиненко неизвестна до сих пор. В отличие от других подпольных групп она не была канонизирована и причислена «клику святых». Никто из подпольщиков даже посмертно не был награжден, их именами не названы улицы. Возможно, одна из причин такого отношения кроется в том, что в свое время в опалу попал руководитель организации Я.П. Усачев («Ходячий»).

В августе 1944 года Н.Д. Луговой обращается к И.Я. Бабичеву с просьбой дать положительную характеристику на Я.П. Усачева, которого, по словам его жены, обвиняют в политических преступлениях.

Ответ И.Я. Бабичева:

«Николай Дмитриевич. Ведь я сейчас не имею права выдавать характеристику, у нас при обкоме ВКП(б) специально ведет эту работу т. Козлов. Все материалы у него имеются.

С приветом, Бабичев. 31.08.44» [43, с. 2].

В учетной карточке Я.П. Усачева сообщалось: «Арестован управлением СМЕРШ Отдельной Приморской армии».

Уже после войны на несколько лет был осужден и Г.С. Литвиненко. Впрочем, тут не было никакой политики. При работе на мясокомбинате от тюрьмы и сумы не зарекайся.

Очень мало мне известно о Шевкете Мустафаеве. Вот краткая выписка из архива: «Родился в 1916 году в д. Байдары. Образование — семилетка. Член ВКП(б). Работал до войны в санатории «Меллас» шофером. Участвовал в завозе продуктов партизанам на Ай-Петри. Защищал Севастополь. После побега из плена работал в оккупированном Симферополе шофером на заводе лесозаготовок. С ноября 1942 входит в подпольную группу Литвиненко, при мясокомбинате. Арестован, расстрелян. Жена успела скрыться вместе с ребенком. Жена — Штода А.Я. вышла за него замуж в 1939 году. Домашний адрес: Симферополь, ул. Карла Либкнехта, 5, кв. 22» [43, с. 159].

Вадим Лобовиков, Сергей Архипов, Шевкет Мустафаев никогда не были героями в официальном понимании этого слова. В меру возможностей они приближали победу. К ним не идут высокие слова. Может быть, и хорошо, что пропагандистская машина обошла их своим вниманием, сохранив память о них только в сердцах тех, кто их знал и любил.

В 1970 году тема крымских партизан впервые вошла в мою жизнь. В ту пору я только что вернулся со срочной службы в Тихоокеанском флоте, недавно женился, родилась дочь, заочно поступил в институт. Проблем хватало, но, работая в окружении старых водителей, я невольно стал обрастать информацией о тех водителях, механиках, которые погибли на войне. Кто-то на фронте, кто-то в партизанах. Именно тогда я впервые услышал о последнем довоенном директоре «Союзтранса» — автобусного парка той поры — Поскребове.