Максим Кустов - Реальная история штрафбатов и другие мифы о самых страшных моментах Великой Отечественной войны

Десять лет назад, во время первой чеченской войны автору этой книги довелось оценивать информацию, получаемую на настоящей войне, в качестве корреспондента газеты. Поразительно, сколько же глупостей, нелепостей вполне серьезно пересказывали совершенно разные люди. Чеченские боевики убежденно рассказывали о том, что «сорок китайских дивизий прорвали российскую границу и наступают на Хабаровск или Владивосток». Наши прапорщики как-то, ссылаясь на друга, служащего при штабе группировки, рассказывали про «совершенно секретный план» штурма Грозного в августе 1996 года. «Мы их обойдем, наступать будем через Турцию», — объясняли мне. — Оттуда они нас точно не ждут. На робкие вопросы типа «Мужики, где Грозный, а где Турция… Что вы несете?» рассказчики сердились и говорили: «Ты штатский, ты ни черта не понимаешь». Примеры таких нелепостей можно приводить до бесконечности, вплоть до газетных и телевизионных репортажей.

Но со временем истинная картина происходившего тогда вырисовывалась все более и более четко. Мифы забывались. И при желании сейчас можно достаточно точно воспроизвести минувшие события. Правда, только при одном условии — если стремиться узнать конкретные фактические детали, не настраиваясь заранее на их идеологическое неприятие. И принцип этот применим к любому историческому событию, в том числе и ко Второй мировой войне.

Самая страшная и самая масштабная война в истории человечества породила множество ложных утверждений, из-за частого повторения ставших привычными. Есть расхожие штампы о Великой Отечественной войне, которые бездумно повторяются уже в течение многих десятилетий. В качестве примера можно привести устоявшиеся высказывания об обороне знаменитого дома Павлова в Сталинграде: «При штурме дома Павлова в Сталинграде погибло больше фашистов, чем при взятии Парижа…», «Потери гитлеровцев, пытавшихся занять дом Павлова, превысили их потери при взятии Парижа…», «За 59 дней захватчики потеряли в боях за дом Павлова столько, сколько не потеряли при взятии Парижа».

Наверняка каждый читатель, интересующийся историей той войны, встречал такую ссылку на потери при «взятии» Парижа. Попробуйте набрать цитату о потерях при штурме дома Павлова и в Париже в одной из поисковых систем в Интернете и ужаснитесь тому, сколько раз она повторится.

Нельзя усомниться в том, что те, кто оборонял дом Павлова, совершили бессмертный подвиг. Невозможно усомниться в том, что многократно повторяющиеся неудачные атаки на этот дом, который был как кость в горле у немцев, стоили им очень тяжелых потерь.

Но возникает закономерный вопрос: а какие же именно потери понесли фашисты при взятии Парижа? Сколько их там полегло? Сколько дней или часов продолжался этот самый парижский штурм? Кто из французских генералов возглавлял оборону, кому из немецких генералов Гитлер доверил штурм французской столицы? На каких именно улицах шли наиболее ожесточенные бои, не пострадала ли Эйфелева башня?

Вот что по этому поводу писал автор «Истории Второй мировой войны» генерал Курт Типпельскирх: «Для продолжения войны Вейган (верховный главнокомандующий Франции. — Авт.) должен был принять несколько срочных решений; одно из них касалось Парижа. Не ожидая переговоров с Черчиллем, он объявил Париж открытым городом. Ни линия старых фортов, ни сам город не должны были обороняться. Все мосты должны были остаться невредимыми, а французские войска — отведены, минуя столицу… 14 июня немецкие войска вступили в Париж». [1] Типпельскирх К. История Второй мировой войны. — СПб.: Полигон; М.: ACT, 1999

Какое «взятие» Парижа, какие потери в «открытом городе»?

Да в любом справочном издании можно найти информацию о том, как немцы без боя вступали в Париж, объявленный открытым городом. Ну что стоило многочисленным авторам, пишущим о доме Павлова, проверить, а был ли вообще штурм Парижа как таковой? Разумеется, все изложенное выше никак не ставит под сомнение мужество и высочайший воинский профессионализм гарнизона дома Павлова. Речь идет исключительно о тех, кто его описывал впоследствии. Интересная это штука — исторический ляпсус. Кто-то и когда-то его один раз запустит, и он начнет тиражироваться, лишь бы звучал красиво и запоминался.